Г. В. Гивишвили. ГУМАНИЗМ И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

Глава V. ГУМАНИЗМ КАК ОБРАЗ ЖИЗНИ

Глава V. ГУМАНИЗМ КАК ОБРАЗ ЖИЗНИ

§ 22. Гуманизм и семья

▪ Семья – первая и важнейшая школа жизни.
▪ Родители как учителя нравственности.
▪ О взаимной ответственности родителей и детей.

Человек рождается как минимум дважды. Впервые он появляется на свет как существо биологическое. Вторичное рождение растягивается на годы, которые отводятся ему на овладение навыками мышления, членораздельной речи, прямохождения и выполнения руками разнообразных операций. Только по завершению этой учебы он превращается в культурное создание, то есть в человека.

Кино и телевидение так красочно расписывают романтические подвиги Маугли и Тарзана, выросших среди волков и обезьян, что многим кажется, будто они и вправду существовали. На самом же деле, и тот и другой – дети пылкого воображения их литературных «родителей», которые, похоже, и не подозревали, что человеческое дитя, выросшее среди животных, не может ни думать, ни говорить, ни делать руками что-либо осмысленное. Он не может даже передвигаться, выпрямившись, без помощи рук. В джунглях Индии в прошлом веке довольно часто находили таких несчастных зверолюдей.

Чтобы «дорасти» до человека каждому из нас пришлось многому учиться с младенческих лет в кругу семьи. Но очень многие связывают учебу со школой (колледжем, институтом и т. д.) Там образование имеет свои особенности. Для преподавателя все ученики более или менее равны. И знания, которые им предстоит усвоить, также примерно одинаковы для всех. Поэтому считается, что перед школой стоит задача, хоть и ответственная, но не слишком сложная. А именно – дать подрастающему поколению определенную сумму знаний, необходимую для того, чтобы со временем оно могло безболезненно вписаться в мир взрослых, заменив собой своих родителей. В этом и состоит передача эстафеты знаний от поколения к поколению.

Роль семьи, где каждый из нас берет первые уроки жизни, несколько иная. Она и сложнее и многообразнее. Чтобы научить ребенка ходить, говорить, обращаться сначала с игрушками, а потом с ложкой, ножом и вилкой, пользоваться одеждой, нужно обладать бесконечным терпением. И к каждому из них необходимо найти собственный ключик, индивидуальный подход. Что же, как не родительская любовь может справиться с этими задачами лучше всего? Беда, однако, в том, что не у каждой матери и не у каждого отца в должной мере раскрывается и правильным образом проявляется чувство любви к собственному ребенку. Недаром ведь в наши дни в России более миллиона бездомных детей при живых родителях.

Вместе с тем, именно в семье каждый из нас приобщается к азам нравственности, к представлениям о чести и бесчестии, о великодушии и черствости, о щедрости и жадности, о такте и бестактности. Почему и говорят: «Яблоко от яблони не далеко падает». В. Маяковский писал, что «вырастет из сына свин, если сын свиненок». Так оно обычно и бывает.

Во времена Маяковского отцы редко бросали семейства и своих чад на произвол судьбы. В наше переходное и во многом не устоявшееся время матери чаще воспитывают детей в одиночку. Отчасти потому, что женщины стали самостоятельнее, отчасти же в силу того, что некоторые родители не умеют найти компромисс и согласие в семье, понимая свободу как безответственность и каприз, оборачивающиеся для ребенка отсутствием для него отца, реже – матери. Тем не менее, даже два человека – уже семья. И мать-одиночка тем более достойна уважения, если решается самостоятельно воспитывать ребенка, невзирая на ожидающие ее хлопоты и тяготы.

Здесь мы опять должны с сожалением отметить, что слишком часто одни современные взрослые (как мужчины, так и женщины) имеют весьма смутное понятие о морали, другие – сами склонны скорее к порокам, чем к добродетели. Неудивительно поэтому, что в семьях таких родителей детям редко прививается чувство собственного достоинства, здравомыслие и рассудительность, понятие о чести, доброжелательное отношение к окружающим, к человеческой жизни вообще. В неблагополучных семьях ребенок, чаще чем в благополучных, сталкивается с насилием и обманом, познает страшные последствия пьянства и наркомании. Можно ли гарантировать, что к совершеннолетию он сам избежит этих пороков? Сможет ли он войти в гражданское общество его полноценным членом? К сожалению, шансов на полноценную жизнь у таких детей мало. Да и узнать о том, что это такое – достойная жизнь и гражданское общество ему будет трудно.

Хуже того, в некоторых семьях родители внушают детям совершенно неправильное понимание национальной гордости и патриотизма, культурных традиций и обычаев. С примерами нетерпимости и даже ненависти ко всему «не нашему» ребенок чаще всего встречается в собственной семье, где взрослые оправдывают свои чувства, как правило, желанием защитить свои собственные культурные традиции от чужеродного влияния. На самом же деле неприязнь к «иноверцам» и «инородцам» возникает из преувеличенного мнения о собственных достоинствах, примитивного невежества и социального инстинкта, в той или иной мере свойственного всем людям.

Вместе с тем нельзя не сказать и об ответственности детей перед родителями, особенно в плане помощи и заботы в случаях, когда родители по тем или иным причинам не могут что-то понять, скажем, в силу незнания новейших компьютерных технологий или в силу иного объема знаний, полученных ими в свое время. Сын или дочь как можно быстрее должны осознать неизбежность каких-то различий в знаниях или даже во взглядах и не считать своих отцов и матерей «старомодными» или отставшими от жизни. Нужно помнить, что неблагодарные дети, скорее всего, получат свою порцию неблагодарности от своих будущих детей. У каждого поколения своя особая судьба, но связь поколений должны создавать не только родители, но и дети. В этом – священный долг каждого из нас. От прочности этой связи зависит прочность и здоровье всего общества.

Однако чем выше у человека самомнение и чем ниже уровень нравственного и умственного развития, тем легче его социальный инстинкт переходит в животный. Чем больше таких людей, тем сильнее человеческое общество уподобляется стаду. Поэтому, можно сказать, что фашистами становятся, а не рождаются. В свое время немцы внушили себе, что они, дескать, самая избранная нация в мире. А всяким там славянам – русским, полякам, белорусам, а также евреям и цыганам и вовсе нет места на земле. Известно, какой трагедией для десятков миллионов людей обернулся этот надменный самообман. Примерно такого же уничижительного мнения о своих соседях были японцы. И тоже потерпели поражение со своей спесью.

Итак, очевидно, что в первую очередь на семью ложится наибольшая ответственность за превращение ребенка в разумного и нравственного человека – полноправного члена гражданского общества. В связи с этим следует отметить, что гуманизм сыграл очень заметную роль в изменении состава, функции и структуры семьи.

Известно, что рождение цивилизации упростило и упорядочило также и семейно-брачные отношения. В большинстве традиционных цивилизаций давно установились те или иные формы полигамии, при которой муж имеет возможность содержать стольких жен, на сколько «потянет» его кошелек и положение в пирамиде сословной иерархии. В гаремах мусульманских правителей по сей день живут десятки и сотни наложниц, обязанных удовлетворять похоть царствующих особ и рожать им наследников. Поэтому Востоку почти неведомы имена женщин, оказавших какое-либо заметное влияние на ход его истории. Древность напомнит нам, правда, о египетских царицах Хатшепсут и Нефертити, да о царице Савской и Семирамиде. В Новое же время, за исключением Шагарет эль Дор – жены опять-таки египетского султана и китайской императрицы Цыси, пожалуй, что и отметить некого.

Западная брачная традиция издавна придерживается моногамии (единобрачия). Еврипид в трагедии «Андромаха» утверждал, что греки первыми из древних народов начали соблюдать принцип единобрачия. Они полагали, что вводить в свой дом множество жен – обычай варварский и недостойный благородного эллина. Но при общем соблюдении принципа моногамии, в каждом из полисов у них сложились свои собственные семейные традиции.

Так, спартанцы считали, что единственное предназначение свободнорожденной спартанки состоит в том, чтобы рожать физически здоровых и сильных защитников государства. Поэтому их девушки должны были заниматься физическими упражнениями, участвовать в играх и состязаниях наравне с юношами. Их освобождали от обязанности учиться домоводству, так как вести домашнее хозяйство полагалось рабам. И выходя замуж, спартанки сохраняли право на относительную свободу. Относительную потому, в частности, что если муж в силу тех или иных причин был неспособен к деторождению, он, как истинный патриот, должен был позаботиться о том, чтобы найти ей самца-производителя на стороне. Он должен был выбрать «добра-молодца» по своему вкусу, сам ввести его в свой дом, к своей жене, а родившегося ребенка признать своим. И наоборот – если кому-нибудь приходилась по сердцу чужая жена, он мог, договорившись с ее мужем, жить с ней, как со своей. Отказывать претенденту на должность второго мужа считалось непатриотичным.

У афинян, напротив, демократические обычаи в политических и общественных отношениях странным образом преспокойно уживались с тиранией в семейных делах. В Афинах даже свободнорожденная женщина была лишена всякой самостоятельности. Она не имела ни гражданских, ни, тем более, политических прав. И в частной жизни она во всем зависела от мужчин. В доме отца девушка должна была повиноваться его воле, а в случае его смерти – воле опекуна или брата. Становясь замужней женщиной, она и вовсе теряла последние крохи свободы. Потому что в то время главное предназначение брака видели в воспроизведении потомства и ведении домашнего хозяйства.

Примерно такие же отношения в семье были свойственны Древнему Риму. Римское право наделяло главу патриархальной семьи абсолютной, почти неограниченной и пожизненной властью. Он был единственным лицом, обладавшим всей полнотой прав. Все прочие члены семейства были обязаны во всем подчиняться ему, так как были юридически неполноценными.

Вступая в брак, женщина теряла связь с семьей своих родителей, а ее имущество (приданное) переходило к мужу. Он становился собственником и того, что она самостоятельно приобретала в дальнейшем. И по отношению к собственным детям ее права были совершенно ничтожны в сравнении с правами отца. Со временем, однако, деспотическая зависимость жены от мужа ослабла, а общественная и имущественная самостоятельность римлянок возросла. Также и с разводом. Поначалу расторгать браки по тем или причинам разрешалось только мужу. И лишь к началу Нового времени женщины также обрели право требовать развода.

Отец был всевластным хозяином жизни не только жены, но и своих детей. В древности отцу давалось право забирать себе заработанные сыном деньги, бросить его в темницу, избить, продать в рабство и даже безнаказанно убить. Взрослый римский гражданин мог быть полноправным членом общества, участвовать в общественной и политической жизни города, воевать и погибать за отечество, но под крышей собственного дома он перед отцом был как последний раб.

Чтобы изменить такое деспотическое отношение отцов к детям, переломить ситуацию в пользу последних, потребовалось не одно столетие. Но, в конечном счете, отец потерял право убивать и продавать в рабство своих детей, самовольно распоряжаться заработанными ими деньгами, мешать им вступать в брак по собственному выбору и т. д. Дело дошло до того, что дети получили право требовать признания своего отца расточителем, если он своими безрассудными тратами ставил под угрозу их благополучие. Все эти сдвиги в римском праве произошли под непосредственным и сильным влиянием гуманистических идей греческих философов и римских юристов.

Падение Рима отбросило к эпохе варварства не только культуру, но и семейно-брачные отношения в Европе. Они вновь и надолго приняли патриархальный характер. Так, обычаи, узаконенные «Русской правдой» в XI – XII вв. (сходные с «Правдами» южных славян, германцев и кельтов), просуществовали до XVIII – XIX вв. Касаясь нравов, царивших в таких патриархальных семействах, Ф. Энгельс заметил: «О главах семей известно, что они сильно злоупотребляют своим положением по отношению к молодым женщинам общины, особенно к своим снохам, и часто образуют из них для себя гарем».

Тем не менее, в Европе принцип моногамии формально соблюдался всюду даже после того, как демократические и республиканские традиции в ней уступили место монархическим. В средние века моногамия служила ширмой для прикрытия скрытой полигамии, которую позволяли себе коронованные особы и их приближенные. Соответственно те из женщин, кому «везло» удостаиваться милостивого внимания власть имущих, лицемерно именовались любовницами. Что же касается прочих членов общества, то вплоть до XX в. отношения в европейской семье строились, как и на Востоке, на признании безраздельного господства мужчин – глав семей, деспотичных владык своих крохотных «мини королевств».

Надо ли доказывать, что освобождение женщин и детей от мужской тирании, произошло под влиянием идей гуманизма? Пожалуй, что такой необходимости нет. Ни одна традиционная идеология не признавала равенства прав мужчины и женщины и особых прав ребенка как самого нуждающегося в защите члена общества. Увы, у всякого прогресса есть своя теневая сторона. Неслыханная ранее свобода семейно-брачных отношений обернулась сегодня заметным ослаблением семейных уз. От участившегося распада семей страдают прежде всего и главным образом дети.

Вместе с тем, в оправдание светлой стороны свободы можно сказать, что с нею в семью пришли и новые, более честные и демократические отношения. Уравнивание взаимных прав и обязанностей между мужем и женой, между родителями и детьми освобождает слабейших – женщин и детей – от диктатуры сильнейшего – мужа и отца. Это делает связи между членами семьи более человечными, доверительными и душевными, основанными на чувстве любви, привязанности и благодарности, а не на принуждении и зависимости.

Темы для обсуждения

1. Что означает семья для человека?

2. Что воспитывает в ребенке семья?

3. Как гуманизм повлиял на развитие семейных отношений?