Г. В. Гивишвили. ГУМАНИЗМ И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

Глава VII. ОБЩЕСТВЕННАЯ ПРАКТИКА ГУМАНИЗМА

§ 34. Гуманизм и гражданское общество

▪ Суть государства.
▪ Государства традиционные и демократические.
▪ Гражданское общество.

Ранее мы не раз различали государство и общество, но специально не обсуждали этот вопрос. Между тем, рассмотрение их взаимоотношений очень важно для понимания места и роли человека в той и другой структуре. Словари определяют государство как политическую организацию общества во главе с правительством и его органами, с помощью которых государство осуществляет свою власть. Следовательно, государство представляет собой систему с четко оформленной «надстройкой» – властным ядром, которое руководит жизнедеятельностью общества. Стало быть, главный, хотя и не единственный признак государства состоит в наличии центральной вертикали власти, контролирующей общество.

В понятиях геометрии государство есть пирамида, управляемая её вершиной. В терминах арифметики оно есть сумма общества и власти.

В эволюционном смысле такая организация общества представляет собой несомненный шаг вперед в сравнении с первобытным коммунизмом. (Здесь напрашивается параллель с появлением эукариотов ⁴⁶, что явилось очевидным прогрессом в развитии жизни на Земле).

Все без исключения государства ⁴⁷ рождались ввиду естественной необходимости самоорганизации общества, когда плотность и численность людских популяций переваливала за критическую черту. Однако этой закономерной внутренней потребностью перехода в новую форму существования слишком часто злоупотребляли верхи, используя её в корыстных целях.

Строителей государственной пирамиды традиционного типа меньше всего волновал вопрос общественного блага. За редчайшими исключениями все они преследовали одну и ту же эгоистическую цель. Её смысл сводился (и сводится поныне) к примитивно паразитической формуле: как можно комфортнее устроиться в этой жизни за счет насилия над большинством общества. Не имело значения, каким путем применяется это насилие. Оно могло быть прямым, грубым, физическим. Но могло быть и косвенным, т. е. идеологическим или экономическим. Или, наконец, комбинированным, сочетающим оба способа.

И, конечно же, верхи всегда были заинтересованы в том, чтобы низы составляли однородную, однообразную массу. Чем проще организация, тем меньше хлопот с её управлением.  взводом солдат «управляться» куда легче, чем с жителями даже одного дома большого города. Вот почему социальная структура традиционных цивилизаций крайне проста. Она состоит, как правило, из четырех сословий (см. рис. 1): крестьянства, ремесленников, светской и духовной знати. Состав знати мог варьировать от цивилизации к цивилизации. Так, в Китае духовенство играло более чем скромную роль, а светская власть осуществлялась чиновниками. Зато низы всюду и неизменно представляли никем незаменимые труженики – крестьяне и ремесленники.

Мы ни словом не обмолвились еще об одном элементе традиционных цивилизаций – о верховных правителях. Потому что не видим в том смысла. Они, само собой, приложили руки к творению системы. Но, установившись и окрепнув, уже сама система творила (штамповала) их по своему образу и подобию. Формально олицетворяя власть, все они были фактическими марионетками и заложниками идеи и традиции неравенства.

Разумеется, среди них попадались тираны особо крупного калибра. Силясь доказать, будто умеют распорядиться властью с толком, они сеяли насилие, приводя мир в содрогание. Они думали, будто делают историю, оставляя в ней свои грязно-кровавые следы. Кир и Атилла, Тамерлан и Акбар сокрушали одни и возвышали другие царства. Но это не дало мировой культуре и человечеству ничего, достойного внимания и уважения. И уж вовсе не заслуживают благородной памяти потомков бесчисленные поколения царей рядового масштаба ⁴⁸.

Из сказанного ясно, что в традиционном государстве существует один единственный способ организации подданных – вертикальный. При нем власть, фактически слитая с верхами, управляет низами, руководствуясь только собственным интересом. А общество толкуется двояко. Во-первых, как все подданные государства, включая верхи, но исключая ближайшее окружение правителя. Во-вторых, как одни лишь низы. Достоинство этого строго иерархического подразделения общества состоит в его устойчивости: еще ни одна цивилизация не возвращалась по доброй воле к первобытному способу существования. Но этот плюс имеет свою оборотную сторону.

Традиционные общества органически лишены способности к саморазвитию. Главная причина очевидна: она состоит в отсутствии у верхов интереса к каким-либо изменениям и развитию. При безраздельном господстве над низами им не составляет труда блокировать любую попытку изменения, так или иначе угрожающую их власти. Категорическим неприятием новаций объясняется и замкнутость традиционных цивилизаций. Ведь контакты с иными культурами чреваты проникновением извне опасных тенденций. Поэтому не удивительно, что ни одной из них не удалось самостоятельно преодолеть барьера культуры бронзового века (см. рис. 2).

Первый шаг к формированию гражданского общества предприняли древние афиняне. Этому способствовало несколько факторов. Во-первых, в трезвомыслящей греческой среде не нашлось места жреческой касте. Во-вторых, еще в 683 г. до н. э. афиняне отказались подчиняться царям и вручили верховную власть девяти архонтам, которых ежегодно переизбирали. В-третьих, реформы Солона окончательно закрепили победу частной собственности. В-четвертых, реформы Клисфена лишили знать большей части не только экономических, но и политических привилегий.

Таким образом, ко времени греко-персидских войн в Афинах отсутствовали сословия и силы, которые могли бы претендовать на роль верхов. Чтобы предотвратить реставрацию монархии верховная власть была рассредоточена по трем ветвям – законодательной, исполнительной и судебной. Но этого показалось мало, и все три ветви стали подотчетны народу. Впервые в истории цивилизации между властью и обществом возникло нечто совершенно неслыханное – обратная связь, с помощью которой общество контролировало власть.

В ответ на эти революционные нововведения у земледельцев и ремесленников возник прямой интерес к повышению качества и массы продукции. Как следствие – родились рынки спроса и предложения. Появились сословия людей умственного и творческого труда – философов, художников, литераторов, учителей и прочих свободных профессий (см. рис. 1). Возникло неведомое ранее понятие – «гражданин».

Рассуждая о добродетели, Аристотель утверждал, что цель «настоящего государственного мужа (politikos)» состоит в том, чтобы «делать граждан добродетельными и законопослушными». А рассматривая различные виды мужества, на первое место он ставил именно гражданское мужество (politike). Связывая добродетель с законопослушанием, философ подчеркивал, тем самым, что гражданин – свободная личность, подчиняющаяся законам не по принуждению, а сознательно. Стало быть, все, что он делает, он делает не из под палки, не из страха (ведь он не раб), а вследствие осознанного выбора. Последнее же означает выбор в пользу золотой середины между частными и общественными интересами, в пользу соблюдения интересов обеих сторон.

Афинское общество наделяло своих граждан практически неограниченными политическими и экономическими правами. Взамен оно требовало от них двух вещей: а) активного участия в жизни общества; б) защиты от посягательств на её свободы со стороны внутренних и внешних врагов. Оно строило свои отношения с гражданами на основе доверия к их разуму.

Вертикаль одностороннего давления (сверху вниз) сменили многочисленные двусторонние и многосторонние вертикальные, а также горизонтальные связи. Легко понять, что чем шире, представительнее становился слой людей свободных профессий, чем ближе им были идеалы гражданской свободы, тем меньше позволяли они власти садиться себе на шею. Тем жестче и ответственнее контролировали они её политику. Наиболее последовательным образом воплотить эти идеалы в жизнь афинянам удалось в короткий «век Перикла». А далее последовала реакция «возмездия».

Оно и понятно, ведь принятые афинянами принципы взаимоотношений между обществом и государством бросали дерзкий вызов устаревшему стилю жизни традиционных цивилизаций. Отвергая насилие государства над личностью, они вступали в вопиющее противоречие со всем предшествовавшим опытом существования человека в условиях цивилизации. Поэтому и не удивительно, что первая попытка построения гражданского общества завершилась провалом. Однако начало было положено. Модель была создана. А возможность ее совершенствования время предоставило Западной Европе.

И тут вновь возникает вопрос: кому или чему мы обязаны тем, что идея гражданского общества была не только озвучена, но и претворена в жизнь? Ответ очевиден – гуманизму. Поскольку философия гражданского общества исходит из гуманистической презумпции: ⁴⁹ главенства интересов человека. Но это главенство не следует путать с общинным социалистическим принципом неравенства между личностью и обществом, с подчинением её обществу, точнее власти.

Смысл гуманистического главенства прав человека состоит всего лишь в требовании признания равенства прав между одним индивидом и всем множеством индивидов, составляющим общество.

Математик признал бы такое равенство невозможным. Но социальные законы далеко не всегда подчиняются элементарной арифметике. Ибо гуманизм видит в обществе не простую сумму индивидов, каждого из которых можно не задумываясь приносить в жертву этой сумме (если жертва будет признана желательной). Он видит в обществе семью, все члены которой (должны быть) дороги друг другу и семье в целом. А. Дюма вложил в уста одного из своих литературных героев-мушкетеров замечательную максиму: ⁵⁰ «Один за всех, и все за одного». Она самым точным образом выражает суть гуманистического понимания общества, если под «всеми» понимать все человечество, а не какую-либо обособленную группу людей, объединенных национальными, религиозными, сословными и иными узами.

В советском колхозе все колхозники были равны между собой. И все они обладали правами, которые были ничтожны в сравнении с правами партийного работника средней руки. Частники тоже были равны между собой – в полном своем бесправии перед тем же партработником. А этот последний, в свою очередь, представлялся обыкновенной букашкой в глазах «их высочеств» – партийных боссов, и, тем более, в глазах «его величества» – кого-нибудь из аппарата Центрального Комитета КПСС.

Гуманизм настаивает на максимально широком толковании равенства, как признания паритета между личностью, обществом и государством. Этот паритет обоюдный: государство не ущемляет прав своих граждан (одного или множества); граждане уважают интересы государства. Таким образом, гражданским мы называем общество, в котором принципы взаимоотношений людей формируют: а) не религиозные, национальные или классовые идеологии, а гуманистическое мировоззрение; б) не социальные инстинкты, а здравый смысл и доброжелательность, разумная свобода и ответственность.

Гражданским мы называем общество, в котором высшей ценностью признается человек, а не нация, партия, класс или что-то сверхъестественное и потустороннее.

Современный гуманизм вырос из «детских штанишек» античного гуманизма. Он стал мудрее, ибо не стесняется признавать свои ошибки и учиться на них. Теперь он не признает никаких барьеров, разделяющих людей. Он ломает преграды, мешающие людям понимать, сочувствовать и поддерживать друг друга. Он сближает людей посредством искусства, науки, спорта, экономики, политики. Он служит лекарством против нетерпимости, экстремизма и фанатизма.

Современный гуманизм это:

– солидарность, всемирное человеческое братство, протягивающее руку помощи всем обездоленным, слабым и беззащитным;

– запрет на неравенство и на любую форму насилия – физического, психологического, нравственного, идеологического;

– умение делать добро не на словах, а делами;

– образ жизни свободного человека, мыслящего и поступающего достойно;

– жернова, перемалывающие в гальку и песок самые острые края булыжников недопонимания и высокомерия, предвзятости и предрассудков.

Гуманизм – поистине путеводная звезда человечества. Бoльшая и лучшая часть человечества, – так сказать, стихийные гуманисты. Когда и если это большинство станет сознательно разделять ценности гуманизма, то тогда мир вступит в новую – в полной мере гуманистическую – фазу своего развития.

Темы для обсуждения

1. Где и почему возникло представление о гражданском обществе?

2. Способны ли развиваться традиционные общества?

3. Какова роль идей гуманизма в развитии гражданского общества?

⁴⁶ Эукариоты – сложно устроенные клетки, содержащие ядро. Прокариоты – простейшие клетки, не содержащие ядра.

⁴⁷ Иногда понятие государства историки толкуют расширительно, как цивилизацию или страну в целом. Так, говорят о государстве Израиль или о китайской, индийской или японской цивилизациях, подразумевая под ними именно государственные образования.

⁴⁸ Некоторые историки выразят несогласие с таким мнением. Они укажут, что, во-первых, имена и годы правления царей представляют интерес для хронологии древней истории; во-вторых, начальные периоды истории всех наций тесно связаны с именами правителей. По-своему они, разумеется, будут правы. Но на деле историю, как показал Л. Н. Толстой в романе «Война и мир», творят сами народы, люди – в той мере, в какой они действуют в ней.

⁴⁹ Презумпция – юридический термин, означающий признание факта достоверным, пока не будет доказано обратное.

⁵⁰ Максима – этический принцип (норма поведения), выраженный в краткой формуле.