ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Осень 2004 № 4 (33)

ГУМАНИЗМ И ОБЩЕСТВО

	ОТВЕРЖЕННЫЕ Об отношении общества к психически больным Этический анализ
	Евгений Новиков

 Психиатрия, по сравнению с другими медицинскими специальностями, всегда привлекала особое общественное внимание. Сложился миф о неизлечимости психических заболеваний, опасности психически больных, полной непредсказуемости их поведения. Люди выделяют особую группу индивидов, называемых «сумасшедшими», «помешанными», «полоумными», «чокнутыми», от которых окружающим следовало бы держаться подальше. Страдают от такого отношения не только сами больные, но и их родственники. Это проявляется в социальной изоляции семьи больного, в различных видах дискриминации, ущемлении прав и интересов психически больного, в чувстве неловкости у родных и близких перед окружающими за то, что член их семьи страдает психическим заболеванием, в стремлении скрыть сам факт наличия в семье психически больного. Такие притеснения называются стигматизацией.

Очевидно, что подобное отношение окружающих к психически больному человеку приводит к развитию у него комплекса неполноценности, ущербности и к усугублению симптомов заболевания. Часто случается, что душевнобольные попадают в тюрьму. Причинами могут быть бродяжничество, токсикомания или какие‑то действия, совершаемые, как правило, в момент приступа или обострения болезни. К сожалению, общество до сих пор рассматривает тюрьму как самое надёжное место для изоляции шизофреников. Однако в тюремной больнице им не могут предоставить необходимого лечения, и состояние больных продолжает ухудшаться. Наказание оказывается двойным: кроме самого факта заключения, им достаётся от жестокого обращения с ними других заключённых, что приводит к окончательной потере социальных контактов и ещё большей изолированности. В нечеловеческих условиях, гонимые обществом, униженные и вынужденные прятаться от посторонних глаз, эти несчастные нередко предпочитают жизни – самоубийство.

Проблема стигматизации оказывается весьма серьёзной, требующей комплексного исследования, поскольку важно выработать надёжные методы её решения.

 Следует отметить, что в разных странах стигматизация проявляется по‑разному. Судя по работам, посвящённым этой проблеме, в наибольшей степени стигматизация психически больных поразила западноевропейское общество. Как указывают авторы, для его членов даже простое «посещение психиатра стало почти социальной стигмой», тогда как «в США совершенно естественно говорить о посещении психиатра, о работе над собой под его руководством. Пациента поддерживают в намерении посещать психотерапевта и в случае необходимости принимать лекарства» [13, с. 480].

Иллюстрация с обложки книги А. Финзена «Психоз и стигма»

Первым комплексным исследованием, посвящённым проблеме стигматизации, была книга американского социолога Ирвинга Гоффмана «Стигма. Об особенностях искалеченной личности», которая вышла в 1963 г. В этой работе автор даёт определение стигматизации как процесса выделения индивидов на основании некоторых отклонений от нормы с целью применения общественных санкций. Более современное определение стигматизации, данное русскоязычными авторами (М. М. Кабанов и др.), гласит: «Стигматизация – негативное выделение обществом индивидуума (или социальной группы) по какому-либо признаку с последующим стереотипным набором социальных реакций на данного индивидуума (или представителей данной социальной группы)» [7].

Происхождение термина «стигматизация» связано со словом «стигма», которым в Древней Греции называли клеймо на теле преступника или раба. Со второй половины XIX в. это слово стало использоваться в переносном смысле как «метка», «позорное клеймо», а в медицине – как «признак болезни».

Гоффман выделял 3 принципиально различных типа стигм [15, с. 30]:

1) «телесные уродства»;

2) «индивидуальные недостатки характера, воспринимаемые как слабость воли». К таким недостаткам Гоффман причисляет спутанность сознания, судимость, наркоманию, гомосексуализм, потерю работы, попытки самоубийства и даже радикальную политическую позицию. Применительно к российской действительности можно было бы включить в эту группу стигм также алкоголизм и отсутствие постоянного места жительства;

3) «филогенетическая стигма расы и религии, передаваемая от одного поколения другому» и заклеймляющая всех членов семьи.

Современный швейцарский психиатр Асмус Финзен выделяет несколько иные виды стигм:

1) врождённая стигма;

2) стигма вследствие болезни;

3) стигма принадлежности к меньшинству.

Множество стигм, по Финзену, являются врождёнными: разнообразные уродства и атавизмы (заячья губа, волчья пасть), врождённые глухота, слепота, олигофрения или даже – в определённой степени – рыжие волосы. Ребёнок ещё не понимает, что он не такой, как все. Такие люди осознают стигму своего дефекта всерьёз только постепенно, в процессе общения с «нормальными» детьми и взрослыми, хотя часто это происходит внезапно, например при поступлении в детский сад или школу. Стигматизированного избегают, он не может найти себе друзей, а если и находит, то они, как правило, стесняются появляться на людях в его обществе. Его отвергают, насмехаются над ним. Он не находит себе работы, даже такой, которую мог бы выполнять не хуже или даже лучше других. Такой человек почти непременно «уходит в себя», и у него развивается комплекс неполноценности.

Часто от психически больных отказываются даже друзья и родственники. Это может привести к тому, что психически больные оказываются на улице, в тюрьме или заканчивают жизнь самоубийством.

Если стигма возникает в ходе жизни, индивидуум успел уже многое узнать о жизни «нормальных» людей, так как сам всегда причислял себя к ним и, более того, вырос в атмосфере предвзятости и предубеждений в отношении «неполноценных» людей. И вот, сам став таким, т. е. приобретя какой-нибудь дефект (например, лишившись ног в результате автомобильной аварии), человек должен заново идентифицировать себя. Для него это будет сильной психотравмирующей ситуацией. Если стигматизированному не будет оказана психотерапевтическая помощь, у него почти наверняка разовьётся обесценивание собственной жизни, а это может повлечь за собой суицидальные попытки.

Лица, принадлежащие к стигматизированному меньшинству (3‑й вид стигм), физически и психически «нормальны», и «у них имеются лучшие предпосылки для преодоления стигмы, потому что они здоровы и потому что они живут в окружении лиц, в равной степени стигматизированных» [15, с. 36].

 Стигматизация со стороны медицинского персонала. В современной России отношение врачей к пациентам обычно директивное, формальное, непартнёрское или просто неуважительное. М. М. Кабанов и др. называют также другую крайность отношений «врач – пациент»: «снисходительность, "похлопывание по плечу", обращение к пациенту на "ты" и только по имени (вне зависимости от возраста пациента и профессионала), то есть, по сути, – пренебрежение реальными нуждами и заботами больного…» [7].

Исследования, проведённые в Великобритании в 1996 г., выявили, «что врачи стигматизируют психически больных в большей мере, чем это делает всё общество» [10]. Между тем общеизвестно, «насколько важным является полное доверие пациента к врачу. В очень многих случаях возникновение такого доверия может стать отличным профилактическим средством, что позволит даже при многих факторах предрасположенности человека к болезни уберечь его от шизофрении» [16, с. 235].

А. Финзен убеждён в том, что «болезнь шизофрению нельзя лечить, по крайней мере успешно, если одновременно не учитывать последствий отношения к ней со стороны общества» [15, с. 5].

Кабанов и др. приводят результаты исследования, проведённого в Институте им. Бехтерева в рамках программы ВОЗ «Удовлетворённость потребителей психиатрическими службами». Согласно этим данным, родственники психически больных как в клиниках Института им. Бехтерева, так и в районных психоневрологических диспансерах, в большинстве своём (56% и 66% соответственно) «никогда» не вовлекались в принятие решений по применению той или иной меры по отношению к больным. Они же считали, что их точка зрения по отношению к этим мерам «неприменима». Родственники также в основном (83% и 75% соответственно) «никогда» не вовлекались в оценку деятельности служб и также считали этот процесс «неприменимым» к ним (71% и 88% соответственно). Кроме того, информация об их болезни была для больных «не всегда ясной» (48% и 70% соответственно).

Стигматизация со стороны общества. Пациенты с психическими расстройствами часто испытывают трудности в получении жилья. Так, по данным И. Я. Гуровича, в нашей стране общежития для психически больных, утративших социальные связи, насчитываются единицами и имеются только в 6 из 88 регионов России, тогда как в других странах подобные аккомодационные учреждения занимают очень важное место. Велико число психически больных среди бездомных.

Лица с психическими расстройствами испытывают также трудности со страхованием и трудоустройством. Общее число инвалидов вследствие психических расстройств с 1993 по 1999 гг. увеличилось на 15,7% и составило 826 034 чел. Более 60% из них – лица трудоспособного возраста. В то же время число психически больных инвалидов, трудоустроенных и работающих на общем производстве, с 1990 г. уменьшилось вдвое. Сократилась трудовая занятость больных-инвалидов в специально созданных условиях: число занятых трудом в лечебно-производственных мастерских среди них сократилось втрое. Также втрое сократилось число больных-инвалидов, трудоустроенных в специализированные цеха («защищённые» рабочие места) для психически больных на обычных предприятиях.

Около 1/3 диспансерной группы больных, продолжающих трудовую деятельность, были вынуждены оставить или изменить место работы вследствие «структурных реорганизаций на производстве» [3].

Не всегда в нашей стране выполняется требование закона, по которому «в целях сохранения медицинской тайны диагноз заболевания в листке нетрудоспособности записывается только с согласия пациента» [6, с. 223]. Эта норма является дополнительной «соломинкой» для психически больного, спасающей его от дискриминации работодателем.

Надо принимать во внимание, что, как справедливо замечает А. Финзен, «концентрация внимания на стигме (и дестигматизации) не является бесспорной в первую очередь с позиции объединений родственников больных и самих больных. Они указывают на то, что при этом внимание обращается на стигматизированных, а не на тех, кто так несправедливо преследует их обвинениями, предубеждениями и оскорблениями» [15, с. 7‑8]. Более того, по мнению С. Лори, «можно даже утверждать, что наличие отдельного законодательства для "психических болезней" является дискриминирующим» [10].

Самостигматизация. И. Я. Гурович пишет о так называемой самостигматизации. Многочисленные исследования показали, что психически больные имеют такое же негативное мнение о психическом заболевании, как и население. Видимо, важную роль тут играет самовнушение. Нередко они усваивают стереотипы роли неправоспособного человека, становятся вследствие этого социально отгороженными, зависимыми от помощи других, вживаются в роль инвалида, что ведёт к усугублению социальной дезадаптации [2].

Стигматизация семьи больного со стороны общества. С. Я. Бронин отмечает, что «совместное проживание с душевнобольными и лицами с грубой психической патологией является уделом и важным невротизирующим фактором большой части населения» [1, с. 246]. Исследователь даже выделяет в отдельную группу «неврозы» членов семей душевнобольных и алкоголиков.

Дезадаптация семьи душевнобольного обусловлена: а) ситуацией хронического стресса у членов семьи, связанной с бременем проживания с больным родственником и ухода за ним; б) чувством вины по отношению к больному; в) тенденцией таких семей к защите от внешнего окружения, осуществляемой в форме социальной изоляции. Такие стигматизированные семьи ориентируются в первую очередь на лекарственную терапию и в этом отношении становятся её «пассивными потребителями» [7]. Вторую составляющую дезадаптации (чувство вины) усиливают бытующие в обществе обвинения семьи в возникновении заболевания, которые распространяются самыми разными общественными группами, включая церковь. Появился даже специальный термин – «шизофреногенная семья».

 Стигматизация – это нечто большее, чем простое «навешивание ярлыков». Отношение общества к тем или иным явлениям редко возникает совершенно стихийно, необоснованно, оно не возникает из ничего. Дискриминация по отношению к лицам, страдающим инфекционными заболеваниями, в прошлом была оправдана отсутствием эффективных методов борьбы с эпидемиями. То же самое можно допустить и в случае с психическими заболеваниями в долечебную эпоху. Можно также отчасти понять современных работодателей и страховых агентов, дискриминирующих лиц с психическими расстройствами из‑за оправданной озабоченности их невыходами на работу.

Неконтактный ребёнок очень хочет быть таким же, как остальные дети, хочет иметь друзей. Но эта его старательность кажется окружающим неуместной и странной, и ребёнок вновь и вновь не понимает, почему окружающие не хотят дружить с ним.

Стереотипы восприятия «безумия», вероятно, вырабатываются в детстве и постепенно закрепляются, часто неосознанно, в процессе повседневных социальных взаимодействий. Таким образом, подсознательный страх – главная причина любой стигматизации. Этот страх постоянно подкрепляется сообщениями в средствах массовой информации о случаях насилия, в которых участвуют душевнобольные. После каждой такой «журналистской бомбы» возвращение общества к исходному состоянию относительной толерантности к психически больным происходит «довольно медленно» [10].

А. Финзен даже говорит о шизофрении как о метафоре. Психиатр отмечает, что журналисты часто говорят о шизофрении, имея в виду не болезнь в буквальном, медицинском значении термина, а образ мыслей, который представляется им противоречивым, бессмысленным. Иначе говоря, средства массовой информации злоупотребляют термином, и очевидно, что через них такое неверное, расплывчатое значение слова закрепляется в обиходном языке людей. Венский психиатр Хайнц Катчинг полагает, что «термин ("шизофрения" – Е. Н.) приобрёл самостоятельное значение, не соответствующее современному представлению о болезни "шизофрения"» (цит. по [15, с. 16‑17]). Если люди хотят представить чьи‑то мысли и действия как особенно противоречащие здравому смыслу или являющиеся «пустой болтовнёй», то называют их шизофреническими. Для большинства людей «шизофрения» – «это заблуждение ума и души, ведущее к полному безумию, ужасу, непредсказуемости, неспособности руководить своими поступками, безответственности» [15, с. 17]. Всё это дало повод американской эссеистке Сьюзен Сонтаг написать: «Кажется, что любому обществу необходима болезнь, которую можно было бы отождествить со злом, а её жертв воспринимать как позор» (цит. по [15, с. 16]). Шизофрения для этой цели вполне подходит – так же, как СПИД или как раньше проказа. Можно сказать, что шизофрения – болезнь с дурной славой.

Слова, обозначающие лиц с различными психическими расстройствами, или производные от них («дебил», «шизо», «идиот», «кретин», «олигофрен», «психопат» и т. п.) прочно вошли в лексикон российского народа и часто используются в моменты эмоциональных срывов в качестве ругательств и оскорблений. Думается, что это является ещё одним фактором стигматизации.

Британский социолог Кэтлин Джонс видит в основе стигматизации психически больных стремление общества выработать границы нормального поведения: «Без навешивания на некоторых людей, а также на типы поведения, таких ярлыков, как "ненормальный" или "антиобщественный", общество окажется не в состоянии определить, что же является нормальным, и выработать правила общественного поведения… Люди, поведение которых характеризуется как шизофреническое… представляют собой нечто наподобие мерила, с помощью которого определяется степень допустимости отклонений в поведении… Ортодоксия, чтобы определить степень своей ортодоксальности, зависит от неортодоксии: однако оказывается, что такие ярлыки навешиваются на людей по случайному принципу» (цит. по [17, с. 372]). Автор добавляет, что поведение, которое в одном обществе рассматривается как психическое заболевание, в другом может считаться уголовным преступлением, в третьем же к нему относятся терпимо.

 В отличие от нелепых опасений общества относительно психически больных (как, например, миф о заразности психических расстройств) боязнь агрессии со стороны душевнобольных требует серьёзного рассмотрения.

Что касается больных шизофренией, то нет никаких оснований бояться этих людей. «Больные шизофренией в основном не агрессивны. Большинство из них как раз очень отстранённы и тихи. По статистике случаи агрессивного поведения среди них встречаются не чаще, чем среди здоровых людей» [11]. Это подтверждают и результаты исследования, проведённые в Германии Беккером и Хефнером: «По сравнению с общим числом правонарушителей в популяции, привлекавшихся к уголовной ответственности, психически больные составляют только 3%. Это примерно соответствует частоте данных заболеваний среди взрослого населения» (цит. по [15, с. 83]).

Однако стоит признать, что при психопатиях вероятность непредсказуемого поведения всё же выше, чем в среднем в обществе. Антонян и Бородин в статье «Преступность и психические аномалии» приводят интересную статистику распространённости тех или иных заболеваний среди преступников с аномальной психикой: психопатия была выявлена у 14,17% таких преступников, психопатические черты характера – у 18,24%, поражения центральной системы органического происхождения – у 18,66%, травматического происхождения – у 18,04% и хронический алкоголизм – у 16,6% преступников. Среди убийц и лиц, нанёсших тяжкие телесные повреждения, оказалось (в процентах): психопатов – 16,50, лиц с психопатическими чертами характера – 18,60, с остаточными явлениями поражения центральной нервной системы органического происхождения – 12,28, травматического происхождения – 18,16 [4, с. 123‑124].

Но и в случае с психопатиями всё же следует отметить, что, согласно исследованию В. В. Королёва, «психические отклонения не являются и не могут являться главной причиной противоправных деяний, хотя многие виды психических аномалий изменяют поведение человека» (цит. по [4, с. 125]). Весьма осторожные оценки о влиянии аномалий психики на противоправное поведение высказывают в монографии «Генетика, поведение, ответственность» и Н. П. Дубинин, И. И. Карпец, В. Н. Кудрявцев. С одной стороны, они не отрицают, что генетически заданный процесс устраняет возможность выбора варианта поведения, а с другой – считают, что только от самого субъекта зависит содержание совершаемого поступка, поскольку он в состоянии оценить и учесть существенные объективные факторы окружающей действительности. В заключение авторы признают, что определённые выводы о связи генетических факторов с преступностью на современном уровне развития науки сделать затруднительно [4, с. 126].

Рисунок психически больного. Больные очень болезненно переживают свою ненужность, и это лишь усугубляет симптомы их болезни.

Среди факторов, способствующих насилию, наверное, самыми существенными являются наркомания и алкоголизм, оторванность от социальной среды и, разумеется, отсутствие лечения. Стоит также принять во внимание, что агрессивные действия психически больных чаще совершаются в семье, в кругу близких знакомых или в лечебном заведении (например, нападение на психотерапевта во время сеанса) и что посторонние люди редко оказываются пострадавшими.

 Почти нет сомнений в том, что стигму можно создать – для этого у заинтересованных лиц имеется большой ассортимент средств, называемый «пиаром» (PR). Стигму можно уменьшить – в частности, благодаря просвещению, санбюллетеням и т. п. Повседневные наблюдения свидетельствуют о том, что первое происходит гораздо легче, быстрее и чаще, чем второе. И всё‑таки, что можно сделать, чтобы уменьшить или свести на нет предрассудки в отношении психических заболеваний и людей, страдающих ими?

«Потеплению» отношения общества к психиатрии, к психически больным во многом способствовали проводившиеся в последние десятилетия исследования социальных последствий психических заболеваний и расстройств. В частности, было показано, что «любое общество имеет значительные потери на макро- и микросоциальном уровнях и несёт огромное бремя в связи с наличием этих расстройств. Проведение комплексных исследований показало, что, с одной стороны, наличие психических заболеваний и расстройств в любом государстве влечёт за собой огромные исчисляемые и неисчисляемые потери на уровне общества и семьи, а с другой – что с учётом масштаба названных потерь психиатрия должна быть включена в число приоритетных медицинских дисциплин, таких как сердечно-сосудистые заболевания, онкология и травматизм» [18]. Думается, что следует продолжать популяризацию подобных исследований в широких слоях общественности.

Практически всеми авторами признаётся, что образование является наиболее очевидным способом корректировки установок и влияния на поведение. Однако такое образование должно быть не разовой социально-рекламной акцией, а целенаправленной государственной кампанией, если не сказать – политикой. Это подтверждено опытом западных стран. Так, по сообщению С Лори, «две обучающие программы, проведенные ранее в юго-восточной Англии, не оказали существенного влияния на уровень информированности общественности». Зато осуществлённые в США в 60‑х гг. прошлого века «обширные образовательные программы, приближенные к населению… (курсив мой. – Е. Н.) повысили способность населения распознавать разные психические болезни и относиться к ним так же, как и к соматическим заболеваниям» [10].

Обучение, очевидно, будет наиболее эффективно, если оно будет специальным, точным, честным и ориентированным на определённые социальные группы. К примеру, особое внимание надо уделить вопросам дестигматизации в медицинском образовании, особенно психиатров (ведь, как уже было показано, именно они во многом «задают тон» отношения к душевнобольным в обществе).  настоящее время изучению медицинской этики в российских медицинских вузах отводится крайне мало времени. Думается, усилить подготовку медиков в этой области – самое простое и необходимое, что можно сделать для снятия остроты проблемы. Этическая и социальная значимость одной из главных норм медицинской этики – конфиденциальности – определяется «необходимостью обеспечения неприкосновенности частной жизни; защиты социального статуса и экономических интересов пациента, в особенности – предупреждения социального остракизма психиатрических больных (курсив мой. – Е. Н.), ВИЧ-инфицированных и т. д.; обеспечения откровенности и доверия во взаимоотношениях медиков и пациентов» [6, с. 223]. Многих будущих проблем можно избежать заранее, грамотно и методично воспитывая у студентов медицинских вузов способность к моральной рефлексии и потребность в ней. Учителей необходимо побуждать к распознаванию среди учащихся лиц с психическими расстройствами. Работодателям и страховым агентам необходима информация о современных прогнозах некоторых психических заболеваний.

Обществу нужно прививать мысль, что не следует бояться пациентов с психозами, и описывать вероятные причины аномального поведения, а также способы, с помощью которых можно с ними справиться.

С учётом того, что многие считают психотропные препараты скорее вредными, чем полезными, важно информировать их о том, насколько эффективны современные методы лечения при определённых расстройствах.

Как свидетельствует практика, «привлечение здоровых людей благотворно влияет на имидж врача-психотерапевта и психотерапевтического кабинета, снижает "порог обращаемости" населения на территории обслуживания, что в конечном счёте увеличивает вероятность ранней обращаемости больных» [13, с. 515]. Согласно другим источникам, увеличение контактов здоровых с психически больным обычно приводит к менее критическому их отношению к нему, особенно если они видят такого больного при выполнении им его ежедневных ролей [10].

«Палки в колёса» научной психиатрии ставят различные экстрасенсы, маги, колдуны и прочие шарлатаны. Само их существование как бы свидетельствует о том, что психиатры не в силах справиться со своими обязанностями, а излечить психически больного – сущий пустяк: это можно сделать и по фотографии, и с помощью одного-единственного народного снадобья, и заговором. На деле, как правило, оказывается, что после обращения к «целителям» состояние больных ухудшается и часто необходима принудительная госпитализация. Е. П. Яхонтова предложила оригинальный способ борьбы с лжепсихиатрией. Если полный запрет на деятельность «альтернативной медицины» наложить пока невозможно, то 1) необходимо существенно повысить стоимость лицензии на такую деятельность, что поможет сильно проредить ряды «целителей от Бога» и 2) осуществить «легальную мистификацию»: командировать профессиональных психиатров в кабинеты под вывесками народных целителей. Тогда дело останется за малым: специалистам нужно будет «изнутри» развенчать миф об эффективности «мистической» медицины и содействовать посещению пациентами учреждений, работающих в парадигме научно обоснованной и доказательной медицины.

Зарубежный опыт показывает, что не менее важную роль в изменении общественного отношения к лицам, страдающим психическими расстройствами, сыграли и общественные организации так называемых «потребителей психиатрической помощи» (ассоциации психически больных и их родственников, семей больных шизофренией и т. п.), превратившиеся в последние десятилетия в мощное, влиятельное и эффективное движение в психиатрии. «Деятельность этих объединений направлена на защиту интересов и прав психически больных, их социальную поддержку, обращение внимания общества к нуждам психиатрии, психически больных и членов их семей, изменение устоявшегося стереотипа о психически больных, преодоление стигматизации в психиатрии» [18]. На практике оказывается, что родственники «способны помочь себе, они могут обучить друг друга, использовать опыт товарищей по несчастью и, наконец, предоставить в распоряжение специалистов-психиатров свои знания об "обратной стороне" шизофрении, о которой те мало знают» [15, с. 163].

Очевидно, что общество, в котором царят средневековые предрассудки, мифы, первобытный страх перед Другим, не может считаться цивилизованным, гуманным. И только в условиях толерантности и просвещения гуманистические ценности и добродетели будут реализовываться в реальном поведении людей естественным образом.

Литература*

1. Бронин С. Я. Малая психиатрия большого города. М., 1998.
2. Гурович И. Я. Взаимодействие общемедицинской и психиатрической помощи и стигма психиатрических расстройств // Рус. мед. журн. 2001. Т. 9. № 25
3. Гурович И. Я. Психическое здоровье населения и психиатрическая помощь в России. М.: Госсельхозиздат, 1952.
   (http://psy.piter.com/library/?tp=1&rd=3&!=254)
4. Иванов Н. Г. Аномальный субъект преступленя: проблемы уголовной ответственности. М.: 1998.
5. Иванюшкин А. Я. Биоэтика и психиатрия // Вопросы философии, 1994, № 3.
6. Иванюшкин А. Я. Конфиденциальность // Этика: Энцикл. словарь / Под ред. Р. Г. Апресяна и А. А. Гусейнова. М., 2001
7. Кабанов М., Ломаченков А., Коцюбинский А., Бурковский Г., Юрьев А. Уменьшение стигматизации и дискриминации в отношении психически больных // http://www20.brinkster.com/autism/read.asp?id=6&vol=0
8. Кёниг К. Когда нужен психотерапевт…: Пер. с нем. М., 1998.
9. Коновалова Л. В. Прикладная этика (по материалам западной литературы). Вып. 1: Биоэтика и экоэтика. М., 1998.
10. Лори Стивен. Стигматизация психического расстройства. Пер. с англ, // http://www.osp.unibel.by/obzor/l998/3/2-1.htm
11. Мифы о психической болезни // http://www.schizophrenia.ru/schizo/how.shtml – сайт Научного центра психического здоровья РАМН, посвящённый шизофрении.
12. Поликарпов В. А. Деятельностно-процессуальный подход в психотерапии // Время как фактор изменений личности: Сб. науч. тр. / Под ред. А. В. Брушлинского и В. А. Поликарпова. Минск, 2003.
13. Психотерапия / Под ред. Б. Д. Карвасарского. СПб., 2000.
14. Ситковская О. Д. Психология уголовной ответственности. М, 1998.
15. Финзен Асмус. Психоз и стигма: Пер. с нем. М., 2001.
16. Франкл Виктор. Психотерапия на практике: Пер. с нем. СПб., 2001.
17. Этика психиатрии / Под ред. С. Блоха и П. Чодоффа. Пер. с англ. Киев, 1998.
18. Ястребов В. С. Психическое здоровье населения накануне третьего тысячелетия // Психиатрия и психофармакотерапия. 2001. Т. 2. № 1.

* Неактивные Web-ссылки, скопированные с типографской версии ЗС, – ошибочны. (Прим. вед. сайт)