ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Лето 2006 № 3 (40)

ДИАЛОГ ВЕРЫ И РАЗУМА

СВЯЩЕННАЯ ВОЙНА С ГУМАНИЗМОМ
Александр Круглов

так, мы, гуманисты, утверждаем приоритетность общечеловеческих ценностей перед любыми государственными, национальными, классовыми, половыми, религиозными и т. д., не отрицая права этих частных ценностей на существование. Мы исходим из того, что это – не какая-то новая идеология, а простой здравый смысл, платформа для общего согласия помимо идеологий, и что эта платформа никого не стеснит, кто только сам не желает притеснять других, и никого не обидит. Ведь речь о том только и идёт, что может объединить людей без физического и духовного насилия над ними! И если есть у нас «флаг», то он, скорее, белый – переговорный.

Но не тут-то было. Для православных мы-то и оказались врагом номер один.

Может быть, нас просто не поняли?

«Опасные тезисы» здравого смысла

Поначалу Владыка (так уж положено обращаться к нашему оппоненту) излагает принципы гуманизма и отличие их от религиозных принципов совершенно верно. Спор идёт не о бытии Божием, а о том, как жить человеку. Действительно, суть гуманистического устройства общества – признание собственного достоинства человека и вытекающее отсюда «право каждой личности на свой образ жизни, простирающееся настолько далеко, насколько это не наносит ущерба другим»; именно отсюда дедуцируются и приоритетные общечеловеческие ценности (последние Владыка почему-то окавычивает). Попросту говоря, сначала будем людьми, научимся друг с другом считаться, а уж потом – как кому угодно – будем христианами, иудеями, атеистами… Суть же церковно-религиозного устроения, напротив, – утверждение абсолютных (божественных, священных) и не подлежащих критическому рассмотрению поведенческих норм. Чем плохо разумное рассмотрение этих норм? Разве не «суббота – для человека», а «человек для субботы»? Неужели эти нормы не выдержат критики? Чего боятся верующие? И как поверить в абсолютность норм «моей» религии, если религий на земле не одна тысяча?.. – это всё вопросы деликатные, но, наверное, Владыка знает ответ.

Гуманисты действительно предлагают ограничить власть религий и любых иных идеологий во всём, в чём они противоречат общечеловеческим ценностям. Но можно ли считать такое решение произволом какой-то группы людей (в данном случае гуманистов)? Ведь в современном обществе, где никакие «басурмане» ни для каких «православных» не обретаются уже «за морем-окияном», а все живут бок о бок, сдерживать свои притязания приходится поневоле, и лучше делать это сознательно, на основе науки справедливости – юстиции. Чтобы никому, как говорится, не было обидно.

Очевидно, что если поставить религиозные ценности той или иной церкви выше общих ценностей, это будет означать дискриминацию всех остальных религий, не говоря уж о дискриминации неверующих. А если, как это прозвучало у Владыки, признать за абсолютные лишь те ценности, которые общи всем религиям, то мы либо не придём ни к чему (так как иные религии предполагают ещё и человеческие жертвоприношения), либо придём в основном к ценностям общечеловеческим (и слава Богу), а отдельные религии опять-таки будут в своих правах урезаны. Как ни презирай здравый смысл, но, если хочешь жить с другими людьми в мире, от него не уйти. Гуманизм и здравый смысл – одни на всех.

…А представим себе, что будет, если частные притязания церквей будут поставлены выше общечеловеческих ценностей. Что? – нескончаемая религиозная война. Ведь по самой своей природе всякое религиозное мировоззрение претендует на абсолютную и единственную истинность (может ли Бог ошибаться?). Если государство не уравняет в правах всех по-разному верующих – не установит для всех них общие рамки законности, – эта война не только возможна, но и составит их святой долг…

Маленькое отступление:
О планетарном гуманизме,
«золотом правиле»
и православном правосознании

Есть и ещё одно недоумение. Сформулированный выше принцип – позволение каждому быть свободным настолько, насколько это не помешает другим, – это ли не «золотое правило»?.. «Итак, во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними; ибо в этом закон и пророки…» (Мф. 7:12). Казалось бы, вот она – концепция прав человека, одинаковых как для «иудея, так и эллина»! как для православного, так и для атеиста!

Владыка, кстати, даже сообщает, что концепция прав человека имеет религиозные корни. Тут бы и побрататься! Но раз Владыка этого явно не желает, позволю себе возражение теоретического характера. Всё наоборот: сама религия имеет, конечно, человеческие корни; потому-то, развиваясь вместе с человеком, она сама, в своих лучших представителях, «секуляризуется» и доходит до чисто гуманных концепций. Жаль только, что «закваска фарисейская» в религии оказывается сильнее.

В общем, все мы люди, и право – на всех одно. Внедряли, помнится, «революционное правосознание», а разумели – террор. Теперь вот внедряют правосознание «православное»…

Незачёт

И всё-таки простого зачёта по планетарному гуманизму Владыка не сдал бы. Так, например, он полагает, что приоритет общечеловеческих ценностей перед частными религиозными ценностями (святынями) даст право женщинам принимать священный сан. – Незачёт! Правовому светскому государству нет никакого дела до того, кого рукополагают в этот сан, а кого нет; это дело церквей да ещё тех лиц, кто подвергается добровольной дискриминации и кого она почему-либо устраивает. Другое дело, когда гражданская должность (например, президента) требует фактического благословения церковных иерархов; это – нетерпимо, это – варварство.

Как церковь, так и любая другая организация, от НИИ до Заготзерна или ООО «Рога и копыта», имеет свой внутренний устав, но эти уставы не распространяются за пределы этих организаций и не могут входить в противоречие с общегражданскими нормами права. И не стоит путаться в трёх соснах. Рукополагайте в священный сан кого хотите, а президент – он и для атеистов президент; учите закону Божьему, но в семинариях, а не в общеобразовательных школах; стройте церкви, но не за государственный счёт, и не внедряйтесь туда, где избежать вашего пастырства будет невозможно, – я имею в виду в первую очередь армию.

Естественно также, что ваши уставы, даже и в ваших стенах, не могут содержать того, что является преступлением в конституционном государстве (если мы живём в таковом). Тут права любой религии безусловно должны быть урезаны: в священники вы можете женщину не брать, но не можете, скажем, запрещать разводы или, как в некоторых исламских странах, казнить женщин за супружескую неверность, вообще вершить суд. (Почему? Потому что ни в каком общественном объединении, имеющем подобную власть, нельзя состоять добровольно, и закон должен защищать также от этих объединений.)

Виноват ли гуманизм… в фашизме?

Какое странное обвинение! Ведь Гитлер отнюдь не объявлял войны религии, и милое православному уху «Бог с нами» широко звучало в немецком варианте «Gott mit uns»; эти благочестивые слова даже украшали пряжки немецких солдат… А уж об исключительной преданности фашистов своему отечеству и нелюбви к космополитизму, презрении к общечеловеческим ценностям можно и не вспоминать, уж с этим-то у фюрера было «всё в порядке»!

И каким это образом фашизм связан с Проектом Просвещения?.. Это Гитлер-то, выходит, просветитель, – для которого «интеллигенция» (то есть наиболее просвещённая часть общества) – лишь «отбросы нации»?.. Да уж, при такой прозорливости, которую проявляет Владыка, можно кого угодно обвинить в чём угодно. Пугая публику «неисчислимыми бедствиями», которыми грозит человеку его разум, Владыка явно увлёкся.

Горе от ума

Когда, в гордыне своей, человек решается быть свободным, то есть руководствоваться собственным, а не божественным разумом – быть беде! – такова позиция верующих, которую в очередной раз возгласил Владыка.

Рис. Дона Эддиса из журнала «Free Inquiry», 2003, т. 25, № 6

Искренне пытаясь осмыслить это положение, проведу такую аналогию. Действительно, если у меня не хватает квалификации в каком-то вопросе, мне лучше не полагаться в нём на своё мнение, а слушать людей учёных; если я окончил, например, ЦПШ и начну судить о теории относительности или управлять современной техникой – ничего хорошего не получится. Проходит ли эта аналогия? Очевидно, что нет. Полагаясь на мнение специалистов, я доверяю именно разуму; при этом я отнюдь не отрекаюсь от собственного разума, ведь эти знания в принципе доступны и мне. Вера же, напротив, предлагает мне полагаться на то, чего я не могу обосновать в принципе, но чему могу только благоговейно подчиняться.

Ну что ж, в таком случае нужно, чтобы вера доказала своё превосходство над разумом хотя бы практически. Но этого-то и не видно. История полна религиозных войн и прочих кошмаров на религиозной почве, и нынешнее время только добавляет к этому новые формы и краски. К тому же неизвестно, какая именно религия «истинная», а выбирать себе религию по разумным критериям – противоречие в определении. Для «святой простоты» проблемы нет: «наша» религия есть истинная по одной той причине, что она наша; так, мы – русские люди и потому православные… Но это непосредственное знание господь явно «открыл детям и неразумным», а от разума скрыл очень надёжно.

Вообще, излагаемый Владыкой тезис, что худшие из известных социальных бедствий, вроде коммунизма (и тем паче фашизма) происходили именно от разума и здравого смысла (этих «змеев-искусителей») – приходится принимать на веру. Но для неверующего это не обязательно.

Что и говорить, недобросовестность человеческая «велика есть»! И примерно теми же путями, какими от «не судите и не судимы будете» можно прийти к кострам инквизиции или от «царство Моё не от мира сего» – к государственно-патриотической идее, можно прийти от идеи прав человека к революционному террору. Но как в первом случае виноват не Христос, так и во втором случае – не разум.

Разум может и ошибаться (в этом случае виноват, впрочем, недостаток разума), – но это не значит, что на веки вечные должны быть законсервированы первобытные безмыслие и сомнамбулический традиционализм. Итоговый же факт состоит в том, что светские государства, основанные на рациональных правовых началах, успешно живут, развиваются и очевидно достигают несравнимо большего благополучия, чем любые известные теократии.

Всё зло от Просвещения!

В чём же конкретно провинились разум и Просвещение? Владыка мало вдается в теорию, и ее можно лишь реконструировать.

Существует, например, такое (постмодернистское) обвинение Просвещению, будто сама идея объективной умопостигаемой истины содержит в себе принцип несвободы и зародыш тоталитаризма: ведь дважды два всегда и для всех равно четырём, и деваться от этого действительно некуда. Обвинение это, конечно, совершенно нелепое и может казаться убедительным лишь тем, кто слишком мало заинтересован в истине. (Если двоечник скажет, что дважды два – пять, он всё-таки ещё не такой идиот, как если при том обвинит учительницу в деспотизме: зачем, мол, настаивает, что четыре!.. – это будет идиотизм, усиленный размышлением.) Очевидно, что принцип несвободы – это произвол властителя, т. е. его пренебрежение правдой, как и, с другой стороны, основа автономии каждого человека – открытость объективной истины каждому, независимо от его места в иерархиях. Проще говоря, как бы ни был свят тот или иной авторитет, он не может поработить ваш разум, ибо над истиной он не властен, и в этом – главный бастион личной свободы.

Впрочем, корень зла Владыка видит именно в «негативном и разрушительном потенциале свободы», следовательно, не в тоталитаризме самом по себе. Нам же остается теряться в догадках, какими именно путями разум способствовал социальным катастрофам, а они всё-таки связаны именно с тоталитаризмом.

Выводят тоталитаризм из гуманизма и с привлечением психологических законов. Логика здесь такая: человек (якобы) по природе своей религиозен, так что, потеряв веру в Бога, он непременно создаст себе кумира из конкретного человека, и так родится «человекобожие», вождизм и тоталитаризм: Ленин, Сталин, и (отчасти заступивший место Бога) Гитлер… – Любопытно, что из этой обоймы у Владыки выпали именно атеистические имена. Видимо, в силу каких-то патриотических соображений земных богов отечественного производства трогать сочли неудобным…

Что сказать по существу этого обвинения? Подобную эволюцию, на теоретическом уровне, действительно проделал в своё время Ницше: от «Бог умер» этот сын священника перешел к религии «сверхчеловека» с его самодовлеющей и внеморальной «волей к власти». Здесь очень важно заметить, что среди религиозных и консервативных мыслителей Ницше пользовался не меньшей популярностью, чем среди гуманистов и революционеров, и влиянию Ницше мы обязаны не только романтическим «Буревестником», но и многими солидными религиозно-философскими трудами. Это, конечно, неспроста. Дело именно в положении о неизбывной религиозности человека (потребности в чём-то сверхчеловеческом, руководящем и спасающем), для которой второстепенным в конце концов оказывается даже факт, «жив» ли Бог или, может быть, давно «умер»! Вот и получается, что обвинение в ужасе тоталитаризма предъявлено не чему иному, как человеческой религиозности.

И с этим гуманист, пожалуй, согласен. Не согласен он с тем, что религиозность, «властопоклонничество» в человеке доминируют и так будет вечно. Вот и ответ по существу. Прогресс человека в том и состоит, что им всё меньше правят архаичные инстинкты и всё больше – разум, здравый смысл. Не из разума вырастает тоталитаризм, а из внерациональных, архаичных религиозных наклонностей. Гуманист строит, на рациональных началах, неидеологическое государство, что значит – не религиозное, не коммунистическое, не националистическое, вообще не тоталитарное, а – правовое, плюралистическое, в котором каждой частной вере указано место, далёкое от политической власти.

Как видим, обвинение разума в следующем из него тоталитаризме не только не достигает цели, но бьёт скорее по самим обвинителям.

Есть гуманизм – есть проблемы,
нет гуманизма – нет проблем

В числе непреложных религиозных святынь – святыня брака, а если сказать конкретнее – запрет развода. На этом Владыка останавливается особо. Он поясняет, что брак есть союз «богоустановленный», и потому не нам его расторгать.

Посмотрим на дело с понятной человеческой точки зрения. Брак, что и говорить, – вещь серьёзная. Но разве причиной разводов бывает только погоня за какими-то особыми, говоря религиозным языком, плотскими радостями? Подлинная семья – тут прав Владыка – это не только «плоть», но и душа «едина», – а что, если это единство не удалось, не осуществилось? По мере усложнения нашего душевного устройства всё больше вероятность не сойтись в браке не только телами, но и характерами. И должна быть возможность исправить ошибку.

Разве право развода – это только возможность для безответственных людей жениться по легкомыслию, а потом жестоко разрушать сложившийся союз, ставить другую сторону и детей в трудное положение? А – возможность избежать деспотии более сильного, а – возможность найти самому и дать найти другому своё истинное счастье? Но за догматом о неразрушимости семьи видится лишь одно «рациональное зерно» – борьба с безответственностью.

Да, статистика показывает, что безответственность в вопросах брака растёт. Но допустимо ли бороться с этим злом – другим, ещё большим злом, именно жестокостью? Догматизм, не желающий вникать в обстоятельства и все случаи решающий «от принципа», т. е. стригущий всех под одну гребёнку, – это насилие. Верно ли, обуздывая одних, заковывать в кандалы всех? Неужели простым запретом можно решить все проблемы?..

А что такое «сексуальная революция»? Мне самому не слишком нравится это затасканное пошляками выражение, как, в общем, и то, что они под ним понимают. Но за нею – и эмансипация женщины, устранение дискриминации из традиционных половых ролей. Эмансипация, и на это совершенно справедливо указывает Владыка, повлекла за собой многие проблемы. Как говорил ещё отлучённый Толстой, женщина может делать всё, что может делать мужчина, но дело в том, что мужчина не может того, что может женщина – рожать; эту обязанность не разложишь на граждан равномерно и по справедливости… Как утвердить в сознании мужчин и женщин, что семейные ценности не менее значительны, чем трудовые и карьерные? Как согласовать эту истину с возможностью для женщины оставаться независимой от «кормильца»?.. Проблемам действительно несть числа – а куда деваться? Не возвращаться же к «Домострою»!

Хотя… Слегка перефразируя мрачный афоризм товарища Сталина, «есть у человека права – есть проблемы, нет прав – нет проблем»… Религиозное решение – не на этом ли пути?

Сюда же:
об абортах, гомосексуализме и эвтаназии

К счастью, ни один гуманист не обязан во всём расписываться за другого, единой гуманистической догматики, освящённой авторитетом какого-либо первоучителя, нет и не может быть. Это отражено и в цитируемом Владыкой Манифесте: его подписывали те, кто был согласен с его общим духом и не обязательно – с каждой буквой. В этом и отличие гуманистического, сомневающегося и ищущего, мышления от «запрограммированного» религиозного. Жизнь предлагает проблемы, не разрешимые a priori, «от принципа», и долг разумного человека так именно и решать их: «по месту», ситуативно, конкретно.

Рис. Дона Эддиса из журнала «Free Inquiry», 2003, т. 22, № 1

Например: допустим ли аборт? Разве это только один из способов «планирования семьи», так что гуманисты скажут – пожалуйста, планируйте на здоровье, а верующие – грех, ни-ни? Это и вопрос к тем и другим: убийство это или нет. Вернейший критерий, кажется: способен ли эмбрион чувствовать боль? Есть страшные подозрения, что да, ведь нервная система закладывается первой…

Чем плох гомосексуализм? Это личное дело взрослых людей. То есть с юридической, а значит, и гуманистической точки зрения, посторонние и задумываться-то не должны, хорошо это или плохо. И даже если расценить его как патологию – то ведь за болезнь, если её не распространяют сознательно, не наказывают (на религиозном языке – не грех). Хотя проблема всё-таки есть и для гуманиста. Ведь, как говорят французы, нет счастья, кроме обычного, и человек с «нетрадиционной» сексуальной ориентацией никогда не сможет быть вполне счастлив. И ему надо сочувствовать. Но усиленное распространение идеи, что эта «ориентация» – столь же «здоровая», как и «традиционная», может способствовать неправильному формированию полового инстинкта у подростков. По-моему, есть такая опасность.

Эвтаназия. Если жизнь больного превратилась в подобие пытки перед казнью и он сам именно так её и расценивает, то, с точки зрения гуманиста, она оправдана. Нет, кажется, ничего более тупого и жестокого, чем упираться и называть это «убийством». Однако и эту проблему, конечно, руками не разведёшь… От кого можно потребовать осуществлять этот акт? А где взять уверенность, что сейчас больной, в отчаянии, хочет своего конца, а через час не передумает? А – возможности злоупотреблений?.. Жизнь сложнее любых догм, и гуманист это знает.

В общем, не должен гуманист автоматически говорить «да» на всякое религиозное «нет». Есть «да», есть «нет», есть и «не знаю», а главное – «надо подумать». Различие в подходах состоит в следующем: религия решает вопросы догматически, чтобы пастве уже не надо было «судить и рядить», а только исполнять, гуманист же призывает – смотрите и думайте, обсуждайте, исследуйте! И решение найдётся.

«Ненависть к христианству»,
или
Был ли Христос православным?

Лично я и не подозревал, что «животная иррациональная ненависть к христианству», как утверждает Владыка, составляет непременный отличительный признак гуманиста.

Конечно, светский гуманист никого не обожествляет, и в Христе (поскольку исторические свидетельства и простое психологическое чутьё убеждают его в реальном существовании этого человека) он видит живую человеческую личность. Как бы сие ни резало слух верующих, в этом нет никакого намерения их оскорбить, тем более не означает это «ненависти» к учению Христа. Напротив, многие гуманисты (здесь единства нет, да и зачем ему быть?) – весьма многие из нас видят человека Христа – именно великим гуманистом, во всяком случае, большинство его понятных из Евангелий слов и поступков – именно предельно человечными (и притом даже «антицерковными» – антидогматическими и антифарисейскими). И даже из самых настоящих атеистов – кто только не высказывал своё восхищение этой личностью! (Бакунин, к примеру.)

Нет этой ненависти. Но безусловно есть другое: возмущение столь нехристианскими и лицемерными посягательствами церкви на власть – при том, что Христос говорил «Богу Богово, кесарю кесарево», «Царство Моё не от мира сего» (то есть первый и сформулировал принцип разделения церкви и государства!). Есть презрение к назойливому слиянию христианства и государственнического патриотизма (как это свойственно, в частности, православию), к нелепой во всех отношениях тенденции превращения Христа в полуязыческого «русского Бога»… Есть и чувство неловкости перед той пышной обрядностью, показным богатством, столь не соответствующими образу и прямым словам «сына человеческого»… Странной, так не идущей облику Христа лексикой – скажем, Христа называли «Учителем», но не «Владыкой»…

В общем, о ненависти гуманистов к христианству говорить не приходится – есть, скорее, великое сожаление о Христе, и не только о его личной судьбе, но и судьбе его учения.

Благотворительность и кощунственные мысли

Для верующего недостаточно, чтобы дела человека были добрыми, важно ещё, чтобы они совершались ради «истинного», то есть нашего Бога; без веры не спасёшься никак. (Это уж есть такой тип руководства: когда добросовестное отношение подчинённого к своему делу значит меньше, чем его личная преданность начальству, в данном случае Господу.)

	«Блаженны кроткие…» (Памятный знак святителю Николаю. Скульптор Б. М. Клыков)

Для гуманиста же, напротив – что хорошо, то и гуманизм. Поскольку, скажем, мать Тереза помогала бедным, она – гуманистка. Так что большинство из тех программ, которые Владыка излагает во второй части своего интервью, можно со всей искренностью приветствовать как гуманистические.

А материальные возможности творить благо («стабильная финансовая база») у церкви – слава Богу! Тут, похоже, Владыка проявляет излишнюю скромность. Не хватает скорее желания, то есть другого хочется больше. Смотришь, например, на храм Христа Спасителя (бездарной архитектуры, зато предельно помпезный и роскошный) – да вспоминаешь, в какое время велась эта всенародная стройка, – и невольно начинаешь теоретизировать: а вот если бы стоимость этой махины взять да раздать нищим, это ж скольких голодных можно было бы накормить! и разве не было бы это более по-христиански… ну, не будем об этом.

Благосклонно упоминает Владыка и церковный налог, которого, в отличие от некоторых других стран, у нас пока нет. Прямо за введение этого налога он не высказывается, но в соблазн вводит: невольно хватаешься за карман – неужели и всю эту церковную роскошь я должен оплачивать? Откуда у гуманиста такие средства?..

Есть и ещё в рассуждениях Владыки кое-какие неувязки. Практически всё земное зло, как явствует из первой части интервью, идёт от бездуховного Запада. А во второй части он же ссылается на западные образцы: там и пенсия для человека – это новая жизнь, там и армия давно профессиональная… Хорошо, конечно, что Владыка видит очевидное, но опять возникает кощунственный вопрос: не за «духовность» ли мы и платим?.. Может, с гуманизмом наши дела пошли бы лучше?..

Гуманистический империализм,
или
Отпор мировому господству прав человека

Духовно не просветлённые, погрязшие в грехе разума люди считают, что страсть к господству и насилие начинаются там, где какая-либо группа людей уверяется, будто владеет окончательной абсолютной истиной: тогда якобы она в принципе готова к тому, чтобы в свою частную веру с её частными святынями обратить всё остальное человечество.

Так вот, существует подозрение (его явно разделяет и Владыка), что за позицией этих умников стоит не простое заблуждение, а настоящая злонамеренность и что метит она, если говорить о нашей стране, не во что-нибудь, а в родные православие и народность. Что сами эти умники, гуманисты, и хотят под предлогом каких-то несуществующих «общечеловеческих ценностей» прибрать к рукам всё человечество. И, конечно, за всем этим – чей-то вражий интерес. (Между нами: американских империалистов.)

Действительно: гуманисты лукаво домудрствовались до того, что даже и всякую веру готовы признать законной, пусть только не нарушает естественных прав любого человека (ну да, тех самых прав, которые ограничены такими же правами другого)… И, следовательно, вера – дело частное, «может быть – может не быть», зато права – одни на всех, без границ… «Отечество – весь мир»… Караул! А как же патриотизм? Православие? Вы чувствуете, где собака зарыта? Вот оно, мировое господство! Вот он где, Буш с рогами! Сочинили, видите ли, «Всеобщую декларацию прав человека» и всем её навязывают – «иудею, как и эллину»!..

Нет уж, нам это не подходит, у нас – национальное своеобразие. Правосознание у нас особенное – православное. Дай нам свободу, так мы… ну, то есть свобода содержит в себе «негативный и разрушительный потенциал». Как жили, от Ивана Грозного, без прав, с одною духовностью, так и дальше жить будем – и не навязывайте! Народу-богоносцу права и свободы ни к чему.

Воинство христианнейшее, мусульманнейшее…

В общем, «чуме либерализма» – нет! Вот армия – она нам духовно ближе…

Родилась в неких глубоких недрах возможность института военных капелланов (святых отцов в погонах), и, по мнению Владыки, «преступлением было бы этим не воспользоваться». Наивные люди и каверзники-гуманисты, конечно, надоедливо напоминают про голубиный характер Христа, про «вторую щёку» и «не противься злому», про то же «царство Моё не от мира сего» и всё такое – да кто ж их теперь послушает!.. Неправославные привычно трепещут. Но Владыка их успокаивает: пусть будут капелланы и других исповеданий. И это, конечно, отрадно. Будь ты хоть иудей – не бойся, позволено и тебе быть патриотом. Многоконфессиональному государству – многокапеллановое и воинство. Правда, нужен ещё и гуманистический капеллан, раз государство всё-таки светское (пока). И зелёный. И даже атеистический, куда деваться. Хм: а коммунистический (эти ещё потребуют, чай, реституции «Ленинских комнат» в казармах). А ЛДПРовский? а…? а…? Все вроде бы равны?..

Или православные теперь всё-таки «равнее, чем другие»?..