ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Лето 2007 № 3 (44)

ЭВОЛЮЦИОНИЗМ. ВЕРА И ЗНАНИЕ

Богу – Богово,
Кесарю – Кесарево

Георгий Дризлих

Несведущие люди порой задают весьма глубокие вопросы. Вот один из них: «Почему современные обезьяны не превращаются в человека?» Вопрос этот не нов. Его часто задают те, которые слишком буквально понимают известный тезис: «человек произошёл от обезьяны». Или же люди, слепо поверившие Энгельсу в том, что «труд создал из обезьяны человека». Главным же образом, его задают те, кто склонны верить так называемым креационистам – некоторым учёным и религиозным деятелям, которые буквалистски трактуют библейскую версию происхождения человека и на этом основании выступают против эволюционного учения Дарвина. Креационисты полагают, что такой вопрос сразу доказывает несостоятельность этой теории.

Между тем это не так. Дарвиновская теория исчерпывающе отвечает на этот вопрос. В этой заметке мы попробуем показать, как она это делает.

Во-первых, человек не произошёл от обезьяны. И не образовался от неё в результате труда. Он произошёл от некоего предка, от которого так же случайно произошли и обезьяны. Отсюда их близкое родство.

Во-вторых, эволюция – это выживание в результате приспособления к определённым условиям среды. Вид, который успешно адаптировался к данным условиям внешней среды, не эволюционирует. Ему это не нужно. От добра добра не ищут. Насекомые, например, прекрасно приспособились к тем условиям внешней среды, которые не менялись миллионы лет – вот они и живут не изменяясь в течение миллионов лет.

В-третьих, эволюция какого-либо вида может начаться, главным образом, тогда, когда соблюдены как минимум два кардинальных условия, а именно:

1. Возникает серьёзная опасность для самого существования этого вида.

2. Среди множества различных особей поставленного на грань вымирания вида обнаруживаются особи, обладающие некоторыми случайно возникшими врождёнными признаками, которые позволяют им приспособиться и выжить в новой, изменившейся среде.

Серьёзную опасность для существования вида могут представлять самые разнообразные факторы – например, длительная засуха, наводнение, извержение вулкана, землетрясение, падение огромного метеорита, появление новых смертоносных вирусов, вторжение хищников и т. п. Если в составе вида нет особей, способных тем или иным способом приспособиться к новым условиям и выжить, вид вымирает. И действительно, палеонтологи нашли следы – кости, зубы, отпечатки и т. д. – огромного множества вымерших видов. Если же такие особи имеются, то неприспособленные вымирают, а приспособленные дают начало новому виду. В этом, грубо говоря, и состоит суть учения Дарвина.

Путём обширных наблюдений природы и долгих размышлений Дарвин нашёл три фундаментальные закономерности, управляющие жизнью всего живого: изменчивость, наследственность и отбор.

Если бы не было изменчивости, жизнь на земле была бы невозможна. Представим себе, что когда-то, давным-давно, при каких-то конкретных условиях, на земле появились некие виды животных, прекрасно приспособленные к этим конкретным условиям. Однако на нашей прекрасной планете условия внешней среды постоянно меняются. И если бы упомянутые виды не обладали изменчивостью, иногда позволяющей приспособиться к новым условиям, они бы давно исчезли с лица Земли. Земля осталась бы безвидна и пуста.

Легко понять, что если бы не было наследственности, жизнь на Земле также была бы невозможна. Допустим, что какой-то отдельный представитель некогда возникшего вида изменился, приспособился и смог выжить в новых условиях. Но если бы он не смог передать эти новые признаки своему потомству, то его потомки оказались бы неприспособленными и вымерли бы, и никакой эволюции в природе не было бы. Земля снова осталась бы безвидна и пуста.

К счастью это не так, а значит, передающаяся по наследству изменчивость в природе существует. Более того, каждая изменившаяся особь меняется по-разному. И вот из этого-то разнообразия данная среда и производит отбор наиболее приспособленных.

Именно таким путём человекообразные обезьяны и человек произошли когда-то от того (давно исчезнувшего) вида, который был для них общим предком, и который во времена оно встретился с какими-то новыми смертоносными для него условиями среды. Некоторые особи сумели приспособиться к новым условиям. Одни из них стали предками нынешних обезьян, которые нашли подходящие для себя условия в лесах, а другие – предки человека, которые приспособились выживать в саванне. Вот почему мы с вами сегодня существуем и можем рассуждать о происхождении человека.

Дарвин сумел разглядеть, что существует изменчивость и наследственность, но в его время не было ещё достаточных знаний, чтобы разгадать механизмы этих явлений. В наше время это, слава Богу, известно.

Сегодня мы знаем, что каждое свойство, каждый признак живого существа определяется особыми инструкциями, генами. Эти инструкции записаны на особом языке нуклеиновых кислот, где каждая «буква» представляет собой особое химическое соединение, так называемый нуклеотид, а записанный такими буквами ген-инструкция является участком так называемой дезоксирибонуклеиновой кислоты, или, сокращённо, ДНК.

Изучение структуры и свойств ДНК позволило понять механизмы наследственности, то есть то, каким образом дети получают в наследство те или иные признаки родителей. Кроме того, стало ясно, что, во-первых, изменчивость – это неотъемлемое свойство процесса такого наследования, во-вторых, изменения в генах происходят случайно, и, в-третьих, изменившийся ген, даже если он абсолютно бесполезен при данных условиях внешней среды, тем не менее сохраняется в геноме, как бронепоезд на запасном пути или как ружьё, висящее на стене в первом акте пьесы. Иными словами, такой ген возникает задолго до того, как в нём может возникнуть необходимость. Вот тогда это ружьё выстрелит.

Сказанное можно проиллюстрировать одним маленьким, но ярким примером. Во времена великих географических открытий некий европейский корабль пристал к одному маленькому тихоокеанскому острову. На острове жило несколько тысяч аборигенов, которые никогда не видели белых людей. Встреча прошла в тёплой, дружественной обстановке, однако была подпорчена каплей дёгтя. Среди членов команды находился один больной корью. Сам он благополучно выздоровел, но инфекция поразила аборигенов, и они умерли все до единого… Теперь мы понимаем, что у них отсутствовал иммунитет к кори. За много веков до того у предков европейских моряков также его не было, но у нескольких особей гены, обеспечивающие этот иммунитет, случайно возникли. Когда впоследствии эти предки внезапно встретились с вирусом кори, выжили те немногие, которые обладали этим (ранее бесполезным) геном. Члены команды описываемого корабля были их потомками.

Точно так же, случайно, возникали и другие гены, кодирующие некие новые признаки и хранившиеся в геноме в неоперативном состоянии. Однако в результате случайного изменения окружающей среды эти признаки могли оказаться чрезвычайно существенными для выживания. Возникновение нового вида – это целая серия таких случайных совпадений в течение десятков или сотен тысяч лет. Именно таким путём, случайно, возникли и человек, и обезьяна. А могли бы и не возникнуть. Некоторые учёные считают, что если бы сейчас на Земле создались бы условия зарождения жизни, эволюция могла бы пойти совершенно иным путём и возникли бы ныне невиданные формы жизни.

	Раби Моше бар Маймон (аббр. Рамбам) (1135 – 1204)

Разобравшись, как (по Дарвину) в далёкой древности возникли два родственных вида – обезьяна и человек, вернёмся теперь к вопросу, почему нынешние обезьяны не эволюционируют в человека. Теперь мы можем по-дарвиновски ответить на него. Во-первых, у современных обезьян нет причин для такой эволюции. Мы не наблюдаем катастрофических изменений среды их проживания. Но если эволюция и будет необходима и найдутся новые, благоприятные условия для их выживания, невероятно, что обезьяны станут эволюционировать в сторону человека: эта ниша давно и прочно занята. И даже если предположить самое невероятное – эволюцию в сторону человека, ни мы, ни наши отдалённые потомки этого заметить не сможем. Как уже сказано, такой процесс занимает десятки или даже сотни тысяч лет.

Итак дарвинизм исчерпывающе отвечает на поставленный в начале этой заметки вопрос. Тем не менее многие верующие отвергают это объяснение, полагая, что поскольку оно не совпадает с буквой библейского рассказа, то, стало быть, направлено против религии. Это далеко не так. Наука не выступает против религии, если религия не вторгается в область знания, а остаётся в области веры.

Более того, данные современной науки позволяют заподозрить, что вера имманентно присуща нашему роду.

Действительно, в процессе развития человечества представление о существовании неких высших сил, в руках которых находится судьба каждого человека, возникало постоянно. Наука насчитывает около 100 тысяч разнообразных религий, возникших независимо друг от друга в разное время, в разных концах земли и у разных народов. Этот феномен связан с тем, что вера в высшую силу и выполнение религиозных предписаний имеют серьёзную выживательную ценность, в частности, помогают человеку бороться со стрессом. А отец социобиологии Эдвард Уилсон даже считает, что склонность верить в высшую силу детерминирована генетически.

Это предположение в каком-то смысле созвучно с тем мнением еврейских мудрецов, что успешное изучение Торы возможно только тогда, когда человек открывает Тору в себе.

Поэтому ни один учёный, душа которого не задета той или иной разновидностью вульгарного атеизма, не станет вступать в спор с религиозными убеждениями как таковыми или «научно обоснованно» отрицать существование Бога. Но и верующий учёный, если он настоящий учёный, не станет «логически» доказывать буквальную правоту библейского рассказа о сотворении мира и неправоту дарвиновского объяснения. Подлинное соотношение между наукой и верой выразил ещё давным-давно великий мудрец Рамбам, который в своей книге «Наставник колеблющихся» («Море Невухим») указывал, что постичь Творца невозможно «иначе чем через Божественную науку (метафизику), которая может быть постигнута лишь после изучения естественных наук (физики)». Иными словами, по Рамбаму, изучение естественных наук должно предшествовать изучению Божественной науки потому, что «Бог, да будет Он возвеличен, начал Свою книгу с рассказа о сотворении мира, которое, как мы объяснили, есть наука о природе. И по причине значения и важности этого предмета, и потому, что наша способность недостаточна для его познания, нам поведано о тех вещах, кои Божественная мудрость сочла необходимым передать нам, – в иносказаниях и загадках и весьма неясных словах. Как говорили мудрецы: "Невозможно поведать смертным о силе Сотворения". По этой причине Писание говорит тебе неопределённо: "В начале Бог сотворил…" (Быт. 1:1)» и так далее. Sapientis sat!

В свете такого понимания утверждение креационистов, буквально трактующих слова Писания о происхождении человека, не выглядят особенно убедительно. И их яростная борьба с дарвинизмом является контрпродуктивной. Она только затрудняет постижение «Божественной мудрости».