ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Весна 2009 № 2 (51)

ГУМАНИСТИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ

	Фото А. В. Землянухиной

Николай Герасимов

В обыденной жизни понятие «анархизм чаще всего ассоциируется с чем-то утопическим и всеотрицающим. Люди представляют себе анархиста как «человека на грани», чей бунт склонен принимать самые крайние, порой абсурдные формы. Отчасти в этом виноваты и сами анархисты, которые в XIX – начале XX веков создали себе репутацию самых радикальных представителей революционных социально-политических движений. Их пропагандистская, бунтарская и заговорщическая деятельность надолго сблизила понятие «анархии» с губительным для человека социальным и духовным хаосом.

Однако здесь мы говорим именно о теоретиках, о мыслителях, создавших интеллектуальный базис анархизма, а не о боевых анархистских организациях, чья деятельность действительно имеет весьма сомнительный и спорный характер, не говоря о том, что практики анархизма, как правило, вульгарно понимали и извращали теоретические основы этой идеи.

К зрелому русскому классическому анархизму, бесспорно, относится учение известного философа, революционера и учёного П. А. Кропоткина. Его деятельность имела большой резонанс в социально-философских кругах Европы. Неудержимое стремление Кропоткина радикально трансформировать социум и обратить взор людей в сторону гуманистических ценностей воплотилось не только в его многочисленных сочинениях, но и в его просветительской деятельности среди людей, независимо от их этнической, религиозной и социальной принадлежности.

Жизнь Петра Кропоткина – живой пример борьбы за свободу человека, за его достоинство, за справедливое общество как единство равных, за воплощение в жизнь гуманистических ценностей. Это пример борьбы гуманиста за мечты и надежды каждого человека и человечества в целом.

Пётр Кропоткин родился в 1842 году в княжеской семье и впитал в себя благородные традиции рода Рюриковичей. Окончив обучение в Пажеском корпусе, юный мыслитель отправляется на службу в Сибирь, где сталкивается с совершенно другим миром, живущим по другим законам, где люди сохранили уникальную самобытность, ярко отличавшую их от жителей европейской части России. Обучение в Петербургском университете (на физико-математическом факультете) сказалось не только на повышении его общей осведомленности в сфере естественнонаучного знания. Он увлекается социально-философскими сочинениями западных мыслителей. Его деятельность в кружке «чайковцев» и последующий арест были не случайным следствием его юношеских исканий, но скорее закономерным этапом становления Кропоткина как анархиста-гуманиста и учёного.

Два года в Петропавловской крепости и побег из Николаевского госпиталя стали важной вехой в жизни русского анархиста, ведь в дальнейшем большую часть жизни Кропоткин проведёт в эмиграции, где будут написаны им главные сочинения, ставшие классикой анархистской мысли. Скрываясь под чужими именами, испытывая постоянную угрозу нового ареста, мыслитель сумел продолжить свои изыскания не только в сфере социальной философии, но и в области естественных наук. В Европе Кропоткин обрёл высокую репутацию честного и бескорыстного общественного деятеля, гуманиста и учёного. Это признавали, в частности, такие известные мыслители, как У. Годвин и Г. Спенсер. В России его сочинения создали теоретическую и нравственную основу формирования множества общественных течений. В 1917 году Кропоткин возвращается в Петроград, встречает Октябрьскую революцию и переезжает в Москву. Спустя год в городе Дмитрове он приступает к своему заключительному сочинению под названием «Этика», в котором подводит некоторые итоги своей творческой деятельности и решается систематически изложить свою нравственно-философскую концепцию. Рассматривая этапы развития человеческого сознания, Кропоткин уделяет особое место анализу религиозного, преимущественно христианского, миропонимания.

	Юный Пётр Кропоткин

Интерес Кропоткина к христианству объясняется, прежде всего, его стремлением разрешить для себя мировоззренческие проблемы. Вопросы о мироустройстве интересуют любого мыслящего человека, не давали они покоя и Кропоткину. Анархизм как мировоззрение осуждали не только за отрицание необходимости государства, но и за критику христианства как подлинной ценности. Существует распространённое мнение, что анархисты радикально отрицали христианскую культуру, даже позиционировали себя как воинствующие атеисты. Это утверждение в корне неверно, так как далеко не все анархисты придерживались столь радикальной позиции. Воспитанный на русской культуре XIX века, Кропоткин не мог обойти стороной проблему ценности и христианства как её составляющей. Научный склад его характера требовал не простого отрицания какой-либо религии, но теоретического обоснованного атеистического выбора. Христианство определяло свою позицию по всем мировоззренческим вопросам, и уже поэтому свободолюбие мыслителя требовало научного анализа христианской догматики, философского исследования теологического обоснования того или иного догматического положения религии.

Интерес Кропоткина к проблеме существования Бога проявился ещё в отрочестве, когда юный мыслитель только знакомился с философскими сочинениями классиков. В этот период жизни наибольшее влияние на становление личности будущего анархиста оказал его старший брат Александр Кропоткин. Именно он всячески поощрял стремление брата к системному изучению философии и истории. Александр почти в каждом письме к своему брату в той или иной мере касался актуальных и вечных вопросов миропонимания человека. Переписка братьев – яркое свидетельство плодотворного философского диалога между Петром и Александром Кропоткиными. Дискуссия эта продолжалась долгое время и вобрала в себя целый комплекс духовных изысканий, связанных с проблемой существования Бога и критики христианского учения.

В августе 1858 г. Пётр Кропоткин в возрасте шестнадцати лет писал своему брату Александру: «О религии скажу тебе, что всё, что я думал о ней, так спуталось в моей голове, что я решительно не знаю, чему верить. Есть ли Бог в том смысле, как его нужно понимать по Писанию? Положим, есть творящая сила, которая дала толчок, но следует ли поклоняться ей? Что-то не верится, чтобы она могла отклонить какое-нибудь несчастье и тому подобное» ¹.

П. Кропоткину в это время ближе, скорее, философское понимание Бога, чем конфессионально религиозное. Допущение существования высшей сущности как некоторого первоначала во Вселенной ни в коей мере не противоречило мировоззрению юного философа как человека светского, невоцерковлённого. Даже в приведённом его суждении присутствует скептицизм относительно всемогущества Бога и даже общего представления о нём.

Прежде всего, Кропоткин отрицает персонификацию какого-либо высшего начала всего мироздания. Если оно и существует, то о нём ни в коей мере нельзя говорить антропоморфно. Научный характер воззрений Кропоткина начинал складываться параллельно с первыми творческими опытами в сфере науки и искусства, а его философская позиция была подвижной всю жизнь, динамично прогрессируя и развиваясь как в отроческий период скептицизма, так и на этапе нигилизма молодости. Вместе с тем в это время в сознании П. Кропоткина складывается довольно гетерогенная и даже противоречивая картина мира и ценностей. Это обстоятельство озадачивало старшего брата, который писал: «Систематические занятия философией… Куда же повели все мои старания сделать Петю материалистом? Или если он уже материалист, то как могла ужиться в нём мысль об учебниках философии с материализмом? Неужели в здравом мозгу возможны подобные несообразности?… Я думал, что ты уже давно убедился в том, что наша философия есть математика и естествоведение…». И далее: «Читай… Бюхнера, Фохта, Бэкона, Гераклита, Юма – всё это принесёт пользу. Не говорю о других, до которых мы ещё не доросли, например Молешотте… Что же до идеалистов, то их можно не читать; разве с критической целью, или для развлечения, или с исторической целью. Систематическое же знакомство с природой – естественные науки» ².

	Пётр Алексеевич Кропоткин (1842 – 1921)

Однако доводы брата не смогли убедить Петра Кропоткина. «А много можно найти полезного и у нематериалистов», – замечал он в ответном письме. Отрицание ценности других философских традиций было чревато односторонними представлениями о мире и человеке. Он чувствовал, что без ознакомления с богатой традицией идеалистической философии нельзя заложить сколько-нибудь прочный мировоззренческий фундамент. Кропоткин рано понял, что культурное наследие человечества чрезвычайно многогранно и необъятно. Множество поколений посвятило свои жизни сохранению и приумножению знаний своих предков. Каким бы чуждым и абсурдным ни показалось то или иное философское направление, его необходимо подвергнуть строгому научному анализу и только потом – оценочной процедуре.

Находясь в эмиграции, Кропоткин разрабатывал теоретическую базу анархизма. Это был преимущественно период социально-политических исканий, поэтому проблема христианства рассматривалась в основном в контексте власти духовенства над умами людей. Позже, в 1918 году, Кропоткин вновь возвращается к проблеме христианских ценностей и догматов. Он стремится раскрыть сущность христианства, выяснить, почему, несмотря на стремительный взлёт научного знания в конце XIX века, люди по-прежнему не хотят расстаться с религиозными традициями. Философ начинает искать причины появления христианского учения в мировой истории. И он усматривает их прежде всего в общественной жизни: «Протест против язв тогдашнего общества и против упадка общественности был неизбежен. И он явился, как мы видели, сперва в учениях стоиков, а затем в Христианстве» ³. Аналогичное происходило и в других частях мира: «Десятки миллионов людей обращались в буддизм. То же самое произошло лет четыреста спустя, когда подобное, но ещё более возвышенное учение христианства стало распространяться из Иудеи по греческим колониям в Малой Азии, затем проникло в Грецию, а оттуда перешло в Сицилию и Италию. Почва для новой религии бедноты, восставшей против разврата богатых, была хорошо подготовлена. А затем стихийное переселение целых народов из Азии в Европу, начавшееся в то же время и продолжавшееся целых двенадцать столетий, навело такой ужас на умы, что потребность в новой вере могла только усилиться» ⁴.

Михаил Бакунин

Таким образом, решающими для Кропоткина являются социально-экономические причины возникновения христианства. При этом он решительно подчёркивает революционную природу учения Христа, его протестую функцию в эпоху деградации общественной морали. В этом Кропоткин видит возвышенность христианства, ибо оно было отражением социального протеста своего времени. Человечество не раз переживало кризисные этапы в своём развитии, когда прежняя нравственная система переставала выполнять свою функцию, а новая находилась лишь на стадии своего рождения. Так было и во времена стоиков, которые приняли на себя бремя этого переходного этапа, когда языческое и мифологическое миропонимание перестало удовлетворять запросам общества, а христианству ещё только предстояло возникнуть.

Привлекательность христианства, как и буддизма, Кропоткин видел и в том, что в этих религиях высшие силы перестают быть грозными и безжалостными деспотами, их место заступает такое сверхъестественное, которое отмечено любовью и жертвенностью: «Главное отличие христианства и буддизма от предшествовавших им религий было в том, что вместо жестоких, мстительных богов, велениям которых должны были покоряться люди, эти две религии выдвинули – в пример людям, а не в устрашение – идеального богочеловека, причём в христианстве любовь божественного учителя к людям – ко всем людям без различия племён и состояний, а особенно к низшим, – дошла до самого высокого подвига, до смерти на кресте, ради спасения человечества от власти Зла… Другой основной чертой христианства, которая составила главным образом его могущество, было то, что оно выставило руководящей нитью в жизни человека не личное его счастье, а счастье общества, и следовательно, идеал – идеал общественный, за который человек способен был бы отдать свою жизнь (см., например, главы евангелия Марка)» ⁵.

Эта сторона религии привлекала Кропоткина тем, что была созвучна едва ли не центральной идее анархизма – идее социальной справедливости и вытекающей из неё морали братства и всеобщей любви. И в этом учении, и в христианстве она выражена чаще всего радикально и бескомпромиссно. По словам Кропоткина, «мы должны, следовательно, признать, что, проповедуя братство и взаимопомощь внутри своего народа, христианство не вносило никакого нового нравственного начала. Но где христианство и буддизм действительно вносили новое начало в жизнь человечества, это в требовании от человека полного прощения сделанного ему зла. До тех пор родовая нравственность всех народов требовала мести – личной и даже родовой – за всякую обиду: за убийство, за увечье, за нанесенную рану, за оскорбление. Учение же Христа в его первоначальной форме отрицало и месть, и судебное преследование, требуя от обиженного отказа от всякого “возмездия” и полного “прощения” обиды – и не раз и не два, а всегда, во всяком случае» ⁶.

	Дом П. А. Кропоткина в г. Дмитрове (1918)

Рассматривая нравственную систему христианства, Кропоткин выявляет ряд существенных элементов, которые, как он считает, принципиально перевернули представление о морали того времени. Каковы же эти элементы?

1. Взамен языческих богов появляется Богочеловек, который становится не символом устрашения, но примером подражания. Идеал, о котором раньше нельзя было и помыслить, теперь представляется явным. На смену страху приходит восхищение, на смену власти – любовь; благо человечества рассматривалось как благо коллективное. Нельзя быть счастливым, когда вокруг царит страдание и несправедливость.

2. Этика Христа охватывала всех людей в целом, независимо от принадлежности к той или иной этнической, социальной, какой-либо другой группе.

3. Самой главной в библейских заповедях является заповедь немщения. Этот принцип нравственности отсутствовал в прошлом: если убийство осуждалось, то отмщение считалось чуть ли не долгом каждого человека, и лишь с появлением христианства запрет на месть появился в качестве системообразующего элемента всей христианской этики.

Христос в сочинениях Кропоткина фигурирует в качестве реально существовавшей когда-то личности. Он, вслед М. Бакунину, рассматривает его как величайшего в истории человечества революционера, анархиста и коммуниста, который стремился ознакомить людей с гуманистическими ценностями в противовес господствовавшим тогда в обществе жестоким и антигуманным нравам. Учение Христа позволило совершить коренную ломку нравственных идеалов прошлого. Эта ломка была необходима, так как общество находилось в состоянии духовного поиска. Выход из морального кризиса был найден Иисусом Христом. Так Пётр Кропоткин возводит богочеловека в статус нравственного идеала, который имел место быть в истории человечества.

Методика анализа П. Кропоткина базируется на сопоставлении разных евангелий. Усматривая многообразие оценок деятельности Христа, Кропоткин приходит к выводу, что апостолы сильно искажали изначальные положения христианства. По ряду причин каждый из них по-своему излагал христианские истины. Многие из них были настолько искажены, что первоначальный революционный дух и гуманистический пафос учения Христа сошёл на нет. Крайней формой искажения духа христианства стало возникновение церкви. Процесс институционализации, согласно Кропоткину, есть шаг к возведению аппарата государственного принуждения. Так христианство преобразовалось в социальный институт, утратив свой изначальный смысл. На смену любви вновь пришла власть, а прежнее духовное единство было умерщвлено чувством страха.

Кропоткин так описывает этот процесс: «…главный завет Христа, повелевавший отказываться от мщения, христиане очень скоро отвергли. Апостолы уже держались его лишь в очень смягчённой форме. “…Не воздавайте злом за зло или ругательством за ругательство; напротив, благословляйте”, – писал апостол Пётр в своём Первом послании (3,9). Но уже у апостола Павла встречается лишь слабый намёк на прощение обид, да и тот облечён в эгоистическую форму: “Итак, неизвинителен ты, всякий человек, судящий другого, ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя” (Рим. 2,1). Вообще вместо определённых предписаний Христа, отрицавших месть, у апостолов является робкий совет “отложить месть” и общая проповедь любви. Так, что в конце концов месть по суду даже в самых жестоких формах стала необходимой сущностью того, что называется справедливостью в христианских государствах и в христианской церкви. Недаром на эшафоте священник сопровождает палача» ⁷.

Михаил Бакунин

Эволюционно-историческая точка зрения Кропоткина на христианство привела его к выводу о закономерности возникновения в рамках религии новых форм моральных отношений, соответствующих общему нравственному прогрессу человечества. Иисус Христос, полагает Кропоткин, уловил умонастроения в обществе и создал отвечавшую потребностям времени нравственно-философскую систему, позволявшую качественно преобразовать человеческую мораль. В свете этой общеисторической необходимости христианство рассматривается как закономерный этап развития человеческого сознания. Люди, – пытается объяснить Кропоткин закономерность возникновения новой морали, – были ещё неспособны воспринимать научные истины, поэтому Христос изложил свои идеи в доступной для человека той эпохи форме. В этом, согласно Кропоткину, состоит главная заслуга христианства. Вместе с тем уже вскоре интерпретации апостолов отразили влияние на христианское вероучение государственнического фактора общественной жизни. Христос смог устоять перед натиском власти, апостолы – нет. Христос стремился к радикальной трансформации нравственной и духовной жизни человека, он был готов идти до конца, не отступая даже перед смертью, апостолы были подвержены страху, боялись потерять свои позиции в обществе и поэтому пошли на компромисс с государством как властью, сами став строителями нового социального института власти – церкви. Предшественник Кропоткина, русский анархист, публицист и философ М. А. Бакунин также критиковал христианское учение. Революционная философия мыслителя никак не уживалась с его представлением о христианстве. Религия, согласно Бакунину, есть всегда иерархичная структура, подавляющая творческое, бунтарское начало в человеке, лишающая его всяческой свободы. Христианская религия – частный пример такого подавления. Церковь, как часть государства, представлялась Бакунину величайшим злом. В этом он предшественник Петра Кропоткина, однако его анализ христианской традиции имеет больше публицистический, чем научный характер. Несмотря на все заслуги мыслителя в сфере философской антропологии и политической мысли, трудно назвать Бакунина учёным. Возможно, сам Бакунин возвёл барьер между наукой и своим мировоззрением, относясь к науке амбивалентно. С одной стороны, он признавал великую роль науки в прогрессе мысли и свободы, с другой – выдвигал идею «бунта жизни против науки», предупреждая против зла, которым могут быть чреваты всякие притязания науки на власть или просто на общественное влияние. Социальная граница науки – просвещение народа и не более того. (Особенно остро Бакунин критиковал притязание Маркса на научность, считая это первым симптомом возникновения «коммунистических начальников» и коммунистической государственной бюрократии в случае реализации идей «научного коммунизма» Маркса)

Однако в контексте статьи нас интересует то, как Бакунин истолковывал христианство. Во-первых, Бакунин не мыслит христианство в отрыве от государственного аппарата принуждения. Два элемента, подавляющие человеческую свободу: церковный и государственный, – были связаны всегда. Более того, он считает, что в самой идее Бога заложено стремление к подавлению, власти и унижению человеческого достоинства. «Богословский принцип в своих двух различных параллельных, но неразрывно связанных воплощениях (церковь и государство) основан, по существу, на презрении к человечеству… Я полагаю, доказал, что Христианство освящает привилегии и политическую власть абсолютизма» – писал Бакунин.

Если государство подавляет человека с внешней стороны, то религия – с внутренней, проникая в сознание человека и его внутренний мир. По мнению Бакунина, «согласно религии всех времён и согласно христианству в особенности, человек сам не в состоянии познать истину, не способен обрести справедливость и ещё менее способен сам провести её в жизнь, он не в состоянии сам создать общественное устройство, управлять им, установить и сохранить общественный порядок и двигаться к добру» ⁸.

Во-вторых, Бакунин связывает историю христианства со становлением церковной власти. В своих сочинениях он анализирует и социально-исторические аспекты христианской культуры, такие как борьба протестантов с католиками в эпоху Реформации, однако мало места им уделяется происхождению христианства, его становлению как нового нравственного учения.

В-третьих, фигура Христа практически отсутствует в рассмотрении Бакуниным христианского вероучения. Складывается впечатление, что христианство появляется только с момента появления церковного богословия ⁹.

Радикальная атеистическая и антиклерикальная позиция Бакунина заметно отличается от угла зрения Кропоткина на христианство. По словам последнего, «любовь к истине уже составляет добрую половину – лучшую половину – всякого учения. Умные религиозные люди вполне это понимают» ¹⁰.

Кропоткин уважал чувства верующих и не подвергал их осуждению. Он заявлял о своём неверии, но отмечал при этом, что среди верующих есть много достойных людей. Однако, как и Бакунин, он резко отрицательно относился к церкви как составному элементу государственной власти и подавления. Он не утверждал обязательность научного миропонимания, однако он предлагал его в качестве альтернативы религиозному, как мировоззрение, предполагающее критическое отношение к жизни. Таковы некоторые существенные положения анархистского гуманизма Петра Кропоткина.

Как яркий представитель эпохи Просвещения он считал, что христианство как миропонимание и как нравственная система выполнило свою историческую задачу. Необходимо взять всё самое лучшее из различных религиозных систем и интегрировать их в будущую науку о нравственности, открытую и подлежащую критическому анализу моральную систему. Будущая этика связана с научным мировоззрением и естественнонаучными обоснованиями, и это сделает её творческой и самокритичной.

Когда-то христианство возникало как мечта о скором торжестве равенства в мире, люди грезили о приходе новой, незнакомой, но обязательно справедливой жизни. Кропоткин считал, что эта мечта не умерла, она способна реализоваться, но обязательно при участии всех людей как единого человеческого сообщества.

Мыслитель свято верил в благополучное будущее человечества, будущее, которое будет устроено на принципах солидарности, равенства и справедливости.

По просьбе автора выдающийся французский учёный XIX века Элизе Реклю написал вступительную статью к французскому изданию книги П. Кропоткина «Хлеб и Воля». В этом введении мы читаем:

«Когда не будет более богатых и бедных, когда голодному не придётся более с завистью взирать на сытого, – тогда настоящая прирождённая дружба сможет вновь развиться между людьми; и тогда религия взаимности, солидарности – которую всячески заглушают теперь – заступит место той неопределённой религии, которая рисует свои расплывающиеся образы на туманах небесного свода» ¹¹.

Эволюция мировоззрений в XX-м веке показала правоту как Кропоткина, так и его французского коллеги Э. Реклю. Последующий век, особенно со второй его половины, стал веком секуляризации, временем, когда в процессе либерализации религиозного сознания, прогресса демократий и укрепления прав человека стали возникать «религии без откровения». «Естественные религии» эволюционировали в религии без бога, а теизм стал уступать место светскому гуманизму.

¹ Пётр и Александр Кропоткины. Переписка, т. 1. М. – Л., 1932, с. 116.

² Там же, с. 132 – 134.

³ Кропоткин П. А. Этика. Происхождение и развитие нравственности. Пг. – М.: Голос труда, 1922. Т. 1, с. 89.

⁴ Там же, с. 90.

⁵ Там же, с. 91.

⁶ Там же, с. 95.

⁷ Там же, с. 96.

⁸ Бакунин М. А. Избр. филос. соч. и письма. М., 1987, с. 258 – 275, 279 – 280.

⁹ Любопытно отметить в этой связи, что Маркс, когда стало складываться марксистское движение в Европе, отмежевался от него, заявив, что сам он не является марксистом. Возникает гипотетический вопрос: признал ли бы себя Христос христианином, посетив христианский храм?

¹⁰ Кропоткин П. А. Этика. Происхождение и развитие нравственности, с. 18.

¹¹ Кропоткин П. А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. М: Изд. «Правда», 1990, с. 25.