Утверждая
жизнь
|
Содержание сайта =>> Российское гуманистическое общество =>> «Здравый смысл» =>> 2011, № 3 (60) |
ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ • Июль – сентябрь 2011 № 3 (60)
НАУКА И РЕЛИГИЯ
|
Утверждая жизнь |
Жизнь, по моему глубокому и искреннему убеждению, самоценна и самодостаточна. Она воистину, как сказал великий поэт, прекрасна и удивительна. Жизнь, объективно, есть высшее благо, тем более, если она посвящена служению высоким идеям. Неудивительно, что вследствие этого с необходимостью возникает всегда актуальная гуманистическая проблема жизнеутверждения – сохранения, приумножения и расширения видовых границ индивидуального бытия людей вплоть до устранения любых природных лимитов, выработанных в ходе стихийной эволюции, с конечной целью достижения практического бессмертия человека, т. е. обретение им способности, оставаясь молодым, жить неограниченно долго, когда бы можно было утверждать – человек стал практически бессмертным. Но следует ещё раз особо подчеркнуть, что под ним имеется в виду не абсолютное бессмертие, которое, как я считаю, действительно невозможно, а бессмертие относительное, не исключающее смерть как случайное явление. Поэтому надо также найти решение проблемы восстановления человеческой жизни, реального воскрешения человека, чтобы вернуть ему возможность быть молодым и жить неопределённо долго [1,
Над этой проблемой я размышляю и пишу о ней более полувека. И с самого начала новая концепция смерти и бессмертия человека мыслилась как альтернатива религиозно-мистическим и идеалистическим версиям её решения, связанным с верой в трансцендентное, посмертное существование людей в потустороннем мире. При этом изначально была ясно осознана принципиальная несовместимость этих подходов. Свидетельством тому может служить, например, следующее высказывание Д. С. Мережковского, известного русского религиозного философа и литератора. Он, в частности, утверждал: «Смерть – установленный Богом закон естества: восстать на смерть – восстать на Бога» [3, с. 163]. Научно-философское и теологическое решение данной проблемы, по сути своей, оказались «по разные стороны баррикады».
«Восстав на смерть», я, естественно, всё своё внимание обратил на то, что могло бы послужить интересам такого восстания. Сначала это были сугубо философские изыскания, преимущественно натурфилософского характера, вроде рассуждений о том, что очевидное существование природных законов старения и естественной смерти открывает возможность, в частности посредством их познания и изменения условий действия, заставить и эти, и другие законы жизнедеятельности человеческого организма вести его не к трагическому финалу, а служить делу сохранения молодости и неограниченно долгому продлению индивидуального бытия. Поэтому особый интерес вызывали достижения в области естественных наук, которые открывали новые горизонты в данном отношении. К их числу, несомненно, относилось появление в 1976 г. ювенологии – науки о способах сохранения и возвращения молодости, которая главным образом занималась поиском так называемых геропротекторов, антиоксидантов, ювенильных генов и т. п., или иначе – витопролонгаторов. Тогда же было высказано предложение о создании Научного ювенологического центра. Однако, к величайшему сожалению, решить эту задачу так и не удалось, чему в немалой степени способствовали разного рода геронтологические учреждения со своими традициями и специфическим видением этой проблемы.
Новые перспективы в деле жизнеутверждения открыли такие достижения науки последнего времени, как реальная возможность клонирования человека, расшифровка его генома, открытие фермента теломераза, использование регенерации стволовых клеток, успехи протеоники, крионики, нанотехнологии, идея так называемого «компьютерного бессмертия» [4,
Не стал исключением и 2010 год, несмотря на всю его противоречивость. С одной стороны, был продлён мораторий на клонирование человека, что, естественно, серьёзно затормозило исследования в этой области и уменьшило надежды на сколько-нибудь скорое решение проблемы, но с другой – в том же самом году Нобелевская премия по физиологии и медицине была присуждена британскому учёному, заслуженному профессору Кембриджского университета Роберту Эдвардсу за разработку метода экстракорпорального оплодотворения (ЭКО), т. е. вне тела, «в пробирке». Этот успех, несомненно, стал ещё одним шагом к утверждению жизни. Данный метод, удостоенный теперь Нобелевской премии, был разработан ещё в
Но вполне могло случиться, что её не получил бы и он. Дело в том, что ему уже 85 лет, живёт в доме для престарелых, правда, оставаясь заслуженным профессором философии в Кембридже, степень, которая присваивается не только философам, но и естественникам. Ещё задолго до вручения Нобелевских премий за 2010 г. 10 декабря, в годовщину смерти Альфреда Нобеля, было высказано опасение, что Роберт Эдвардс не сможет принять личного участия в этой торжественной церемонии по состоянию его здоровья. Судя по всему, именно так это и произошло, поскольку в информации о вручении премий имя Роберта Эдвардса названо не было. Так что ему, несомненно, заслуженно повезло, что удалось дожить до этого выдающегося события в своей жизни. Вполне могло случиться и иначе. Остаётся только выразить сожаление, что высшая оценка научной деятельности может зависеть от подобного рода случайностей.
Когда в своё время Эдвардс и Стептоу договорились о сотрудничестве, они выработали свой собственный свод этических правил. Ими было принято принципиальное решение, что они не станут продолжать свои исследования в случае угрозы жизни или здоровью пациентов или их будущих детей, но вместе с тем не будут и придавать значения «невнятным религиозным или политическим соображениям» [7]. Я неколебимо убеждён, что в сложившейся сегодня ситуации, когда церковь и политики, находящиеся под её влиянием, пытаются диктовать свои условия развитию науки и учёным, это единственно достойная и оправданная позиция.
Первый, как принято говорить, «ребёнок из пробирки» – это Луиза Браун. Она родилась в 1978 г., т. е. уже треть столетия тому назад. С тех пор рассматриваемый метод нашёл широкое применение во многих странах. С его помощью появились на свет около четырех миллионов детей, иными словами, четыре миллиона новых жизней, которых иначе просто не было бы! И данный метод, естественно, ещё не раз послужит высокому назначению – утверждению жизни. Таково одно из современных направлений жизнеутверждения.
Неудивительно, что изначально отношение к исследованиям Роберта Эдвардса и Патрика Стептоу было далеко неоднозначным. И сегодня положение вещей принципиально не изменилось. Действительно, с одной стороны, успех разработанного этими учёными метода и отсутствие каких-либо побочных отрицательных последствий убедил научную общественность в том, что экстракорпоральное оплодотворение, несомненно, заслуживает применения в медицине. Оно не только позволяет иметь детей многим людям, которые иначе остались бы бездетными, но, кроме того, и что тоже чрезвычайно важно, помогает предотвращать передачу детям тяжёлых наследственных заболеваний. К тому же, посредством этого метода можно также получить избыточные человеческие эмбрионы на ранних стадиях развития. Такой биоматериал используется сегодня в важнейших биомедицинских исследованиях, из которого, в частности, добывают эмбриональные стволовые клетки. Кстати следует заметить, что их сейчас можно получать и из кожи взрослых особей, в том числе мужчин, которые приобщаются к решению проблемы утверждения жизни и таким образом. Это открытие позволяет решить немало так называемых «этических» проблем (большей частью, по моему мнению, проблем надуманных, не имеющих прямого отношения к делу религиозных оценок).
Отрадным, как я считаю, является также тот факт, что рассматриваемая проблема нашла поддержку со стороны руководства страны. Так, говоря о главных направлениях и средствах преодоления кризисного состояния демографической ситуации, Д. А. Медведев в своём Послании к Федеральному Собранию РФ, в частности, отметил: «Надо также увеличить господдержку лечения бесплодия с применением в том числе технологий экстракорпорального оплодотворения» [8, с. 3]. Такое отношение к методу ЭКО вселяет надежду на дальнейшее развёртывание исследований в этой, и в других областях науки путей и средств жизнеутверждения.
Вместе с тем, данная позиция вызывает определённое сопротивление в условиях клерикализации. Дело в том, что исследования по экстракорпоральному оплодотворению встречают решительное осуждение со стороны различных конфессий и некоторых консервативно мыслящих учёных, которые, как правило, находятся под влиянием той или иной религии. Одним из последних свидетельств этому служит незамедлительное выступление Ватикана, который осудил сам выбор – решение Нобелевского комитета присудить премию именно Роберту Эдвардсу за исследования в области суррогатного материнства. Такого рода исследования, утверждающие жизнь, Ватикан решительно осуждал с самого начала. Но и теперь он продолжает «бдительно» охранять неприкосновенность своих догматов, мало думая о том, что этот метод дарует людям самое ценное – радость бытия.
Точно так же и Русская православная церковь принципиально выступает против клонирования человека, объявляя применение этого метода аморальным, безумным актом, будто бы ведущим к разрушению человеческой личности и бросающим вызов своему «Создателю». Она столь же категорично высказывается и против метода ЭКО. Вместе с тем недавно скончавшийся патриарх Московский и всея Руси Алексий II вынужден был сделать определённую уступку достижениям современной биотехнологии, заявив, что «когда иные терапевтические и хирургические методы лечения бесплодия не помогают супругам, искусственное оплодотворение половыми средствами мужа Церковь считает допустимым» [9]. Но ведь этот метод, в принципе, искусственный, а не естественный, в природе не существующий, т. е., согласно религии, «противозаконный».
Но в данном случае важнее как раз иной аспект темы. Патриарх не преминул подтвердить своё отрицательное отношение к экстракорпоральному оплодотворению. «Другое дело, – утверждал он, – “суррогатное материнство”. Даже будучи осуществляемо на некоммерческой основе, оно противоестественно и морально недопустимо. Все разновидности внетелесного – или, как говорят специалисты, “экстракорпорального” – оплодотворения, включающие заготовление, консервацию и намеренное разрушение “избыточных эмбрионов”, представляются нравственно недопустимыми с православной точки зрения» [9].
Приверженцы религии исходят из того, что мир сотворён богом и всё происходит в нём по законам, которые были даны тем же богом. Однако и клонирование человека, и искусственное оплодотворение, и суррогатное материнство, да и многое другое, – это то, чего не было и нет в природе, что является изобретением человека, а бог оказывается как бы не у дел. Этого как раз и не хотят признать богословы, утверждая, что и то, и другое, и прочее противоречит «замыслу Божию». Подобного рода утверждения – следствия неискоренимого и неизбежного догматизма, они необоснованны и несостоятельны с научной точки зрения. Всякое утверждение есть утверждение, претендующее на истину. Богословы не только не имеют убедительных доказательств суждений, связанных с божественными явлениями, но и без конца противоречат себе. Встаёт вопрос: откуда богословы могут знать о божественном замысле, если они сами же утверждают, что «пути Господни неисповедимы»? Церковь немало ошибалась за свою историю, а потом просила за это извинения. А ведь в данном случае речь идёт о человеческой жизни, её утверждении! Так, по существу дела, научные методы жизнеутверждения, реальные интересы человека приносятся в жертву сугубо догматическим установкам религии. Не может быть сомнения, что не в столь далёком будущем церкви придётся приносить свои извинения и за выступления против научных методов искусственного оплодотворения и продления жизни.
Очевидно, что мы были бы сейчас на несравненно более высоком уровне исследований и достижений в решении проблемы утверждения жизни, если бы тот же Ватикан, когда только начинались исследования по экстракорпоральному оплодотворению, отмеченные теперь Нобелевской премией, не запретил бы Даниэлю Петруччи, итальянскому профессору, католику по своей конфессиональной принадлежности, проводить эксперименты по искусственному оплодотворению и выращиванию не просто эмбриона, а, в конечном счёте, ребёнка вне тела, «в пробирке». Я уже обращался в своё время к этой теме [10,
Аналогичная мысль прозвучала совсем недавно в материале А. Бойко «Торжество биологии». Им было особо подчёркнуто, что «никаких принципиальных невозможностей тут нет, это вопрос техники» [12]. Так
Дело в том, что основные возражения против того же клонирования человека, «суррогатного материнства» и им подобных методов чаще всего сводятся к опасениям в возможной «эксплуатации женщин». Но именно эти опасения и оказываются необоснованными и неоправданными в случае успешного применения рассматриваемых методов. Иначе говоря, главное, как раз заключается в том, что, не отменяя и не исключая традиционных способов зачатия и рождения человека, дарование ему жизни «без материнства» открывает огромные возможности для решения проблемы жизнеутверждения как раз без женской «эксплуатации», исправления генетических и прочих аномалий в процессе развития эмбриона, для его клонирования, в частности создания клон-инкубаторов, и решения многих других проблем. И, по существу, нет никаких оснований тревожиться по этому поводу, ибо всё останется
Принципиально важно со всей определённостью подчеркнуть, что и клонирование человека, и суррогатное материнство, и «пробирочное» рождение, как и другие подобные методы, – дело сугубо добровольное. Никто никого, способного принимать решение, не может и не должен принуждать к их использованию. Разумеется, тот, кто будет рождён посредством таких методов, заведомо не может сам проявить свою волю в этом отношении, как, впрочем, не может и в традиционных актах чадозачатия. Однако при таких обстоятельствах разумно и гуманно исходить из того, что жизнь, действительно, высшее и самоценное благо. И потому тем более никто не может и не должен запрещать научные исследования в этой области, руководствуясь сугубо идеологическими соображениями, принуждать людей следовать религиозным догмам. Человек, бесспорно, вправе иметь свободу выбора в решении этих проблем. Научный поиск ведётся ради блага человека, во имя утверждения жизни.
И, наконец, ещё один принципиально значимый вопрос, который называют среди важнейших научных прорывов самого последнего времени в решении гуманистической проблемы жизнеутверждения. Прогресс науки и техники, философии и социогуманитарных наук, несмотря на всю его противоречивость, нарастает неуклонно, открывая новые возможности и горизонты решения встающих перед людьми проблем. В научном обращении вполне закономерно появляются новые понятия и термины, которые нередко связаны с обозначением новых, иногда поистине эпохальных направлений в науке. К их числу, несомненно, принадлежит и ещё малоизвестное слово – синбиология. Как теперь выясняется, это новое направление, занимающееся созданием синтетической, искусственной жизни, что открывает принципиально новые возможности и перспективы решения как рассматриваемой проблемы, так и целого ряда других.
Ещё вначале 2008 г. в журнале «Science» появилось сообщение, что впервые в мире была сконструирована искусственная хромосома [13]. Это, действительно, был поистине сенсационный прорыв в данной области исследований. Об этом говорилось в статье биолога и бизнесмена Крейга Вентера, опубликованной в упомянутом журнале. Именно в ней было заявлено о создании синтетических генов, которые были собраны в лабораторных условиях из сугубо химических соединений. Иными словами, удалось ни больше – ни меньше, как скопировать механизм наследственности, благодаря которому воспроизводят себя все живые организмы, не исключая самого человека. Показательно, что Вентер в
В 2007 г. оба эти исследователя создали гибридный организм посредством пересадки генов одной бактерии в другую, которая после данной процедуры жила и размножалась.
Идея синбиологии породила большую волну исследований. В «The Christian Science Monitor» сообщается: «Учёные совершили значительный шаг к созданию искусственной жизни, пересадив разработанный с помощью компьютера генетический материал в клетку бактерии и создав тем самым новый бактериальный штамм» [14]. В такого рода исследованиях речь пока идёт
«По мнению аналитиков, – утверждается в том же издании, – эта работа, несмотря на то, что является существенным научным прорывом, поднимает глубинные вопросы о происхождении и сущности жизни. Хотя за основу в опыте был взят существующий геном бактерии, результат подтверждает принципиальную возможность получения новой синтетической формы жизни». И это издание справедливо заключает: «Появление первой колонии синтетических клеток стало переломным с биологической и философской точки зрения событием» [14]. Действительно, такого рода исследования позволят ответить на очень многие вопросы, включая наиболее фундаментальные проблемы мировоззренческого характера, например вопрос о природе так называемой «души» и т. п.
Разумеется, подобного рода ключевые проблемы всколыхнули самые различные подходы, взгляды и оценки их решения. Так, Артур Кэплан, специалист по биоэтике из Пенсильванского университета, считает: «Со времён Аристотеля учёные, философы и богословы спорили о том, является ли жизнь
Естественно, церковь немедленно отреагировали на подобные исследования, ясно осознавая, какую реальную угрозу они представляют для её догматических установок. В «La Stampa» говорится: «Во имя разума и веры епископ Могаверо, председатель совета Итальянской Епископальной Конференции по юридическим вопросам, предостерегает от разработки “сценариев искусственной жизни и создания бионического человека в лаборатории”» [15]. А далее приводятся слова епископа, которые им были сказаны в беседе с журналистом: «Христианство не предполагает неизбежного конфликта между верой и научным прогрессом, – заявил он. – Напротив, Господь создал человеческие существа, наделённые разумом, и поставил их над всеми другими созданиями. Однако существует фундаментальное различие. Человек произошел от Бога, но он не Бог: он остаётся человеком, и он обладает способностью давать жизнь, продолжая род, а не создавая её искусственным путём».
Затем последовало обязательное в таких случаях епископское наставление. «Те, кто занимаются наукой, – поучительно увещевал он, – никогда не должны забывать, что существует лишь один создатель – Бог». И заключил его так: «Вызывающая тревогу перспектива постчеловеческого мира обязывает нас немедленно положить конец анархии науки» [15]. Однако,
Синбиология открывает новые пути и средства решения проблемы жизнеутверждения. Это направление исследований, несомненно, позволит целенаправленно и конструктивно совершенствовать генетическую программу жизнедеятельности человеческого организма, чтобы она не переводила его на нисходящую, инволюционную, линию онтогенетического развития, на путь нарастания старения и неуклонного приближения трагического финала индивидуального бытия. Напротив, эта модифицированная программа должна обусловить оптимальные параметры телесной и духовной жизнедеятельности человеческого организма как единой и целостной системы, т. е., кратко говоря, сохранение молодости человека, и достижение беспредельности его существования, когда можно будет констатировать, что человек стал практически бессмертным. Так пусть же роковой сегодня финал человеческого бытия, «последний путь» человека перестанут быть роковым и последним, безысходными и трагичными. И да разгорится сегодняшняя искра надежды, станет неугасимым пламенем жизни! Таково веление современного гуманизма.
Литература
|
|
|
|