Содержание сайта =>> Российское гуманистическое общество
Сайт «Разум или вера?», 14.07.2003 г., http://razumru.ru/humanism/symposium/19.htm
 

В ЗАЩИТУ РАЗУМА. Материалы международного симпозиума
«Наука, антинаука и паранормальные верования». Москва, 3 – 5 октября 2001 г.

<< Предыдущая страница Содержание Следующая страница >>

ЭТИЧЕСКИЕ ОТЛИЧИЯ НАУКИ ОТ ПСЕВДОНАУКИ

Б. Б. Родоман, д. геогр. н., в. н. с. НИИ развития образования, Москва

Чтобы отличать настоящую науку от её суррогатов, полезно применять термин «наука» в узком смысле и придерживаться консервативных позиций. Активное исследование окружающего мира – ещё не наука, оно даже не порождает науку и, более того, не является прерогативой вида Homo sapiens. Животные тоже занимаются исследованиями и постигают эмпирические закономерности [2]. Последним трем столетиям очевидного научно-технического прогресса предшествовали сотни тысяч лет медленной донаучной эволюции культуры, когда важные знания, навыки, образцы для подражания накапливались и передавались от предков к потомкам, совершенствуясь путем дарвиновского отбора. Открытая, динамичная, саморасширяющаяся наука Нового времени по историческим масштабам довольно молода и, возможно, недолговечна.

Этические особенности классической науки

Классическая европейская наука, какой она была в XVIII – XX вв., – не только информационная система, но и своеобразное сообщество людей, одновременно аристократичное и демократичное, связанное этическими нормами, размывание которых угрожает самому существованию науки. Этические установки касаются отношений учёных между собой, с остальным обществом, а также отдельного учёного с используемой им информацией. Этика ученых – не столько следствие их занятий, сколько причина, порождающая науку. У истоков науки лежит специфическое реагирование ученого на информацию. Научная этика – продолжение методологии науки. Оперируя с различными данными, ученый не нуждается в контроле и управлении извне, а руководствуется профессиональной честью и совестью.

Наука – продукт европейского сословного общества XVII в., когда то, что было похвальным, скажем, для купца, оказывалось предосудительным для дворянина или священника. Научное сообщество донесло до XX в. отголоски аристократической морали и чести. Наука – сестра и союзница капитализма и демократии, однако, живет она по своим законам. Представьте, что из трёх сестер первая вышла замуж и занялась хозяйством в своем имении, вторая стала куртизанкой, а третья ушла в монастырь; у каждой из них своя мораль, своя правда.

Наука генетически связана с демократией, но её демократизм не тождествен всеобщему избирательному праву, уравнивающему умных и просвещенных с дураками и невеждами. По-видимому, настоящая наука – более совершенная, не эгалитарная, а элитарная демократия, «основанная на принципе равенства всех перед истиной, но вовсе не всеобщего равенства… ибо положение учёного в научном сообществе определяется значением полученных им результатов» ([7], с. 9).

Учёный не продает свои идеи, а дарит их всему человечеству. «Что отдашь – твоё, что скроешь – то потеряно навек» (Шота Руставели). Наука – такое сообщество, в котором ни одна ценная мысль не пропадает. Современная наука одна и единственна для всех людей; она не терпит этнических, религиозных, социально-классовых перегородок и государственных границ, но по происхождению это западноевропейский феномен, распространившийся по всему миру.

Настоящий учёный не отнимает поприще у других учёных, а сам создает себе сферу деятельности и возвышается в ней, собирая дань признания в виде цитирования; к административной власти над людьми он не рвётся. «Учёному не нужен директор и от него не следует ожидать, что он сам станет директором» ([1], с. 56). Наука не поддается планированию и прогнозированию, в ней важны только неожиданные результаты. Эти и другие особенности «чистой», фундаментальной науки хорошо изучены и описаны [4, 5, 6]. У прикладной науки, научных исследований, технического изобретательства, опытно-конструкторских работ – своя, существенно иная специфика, более приспособленная и к командно-административным, и к денежно-рыночным отношениям.

Отличительные признаки псевдонауки

«Псевдонаука» и «лженаука» – в сущности синонимы, но, пользуясь богатством русского языка, позволяющим наделять р азными значениями заимствованные иностранные слова и их переводы, можно называть псевдонаукой самое мягкое, нередко невольное уклонение от правил науки, а лженаукой – извращение более злостное и сознательное. И псевдо-, и лжеученые не отвергают науку, а выступают от её имени. Другое дело – антинаука, это внешняя позиция, иная информационая система, активно и намеренно отрицающая, вытесняющая науку.

Подобно тому, как священнослужители составляют перечни грехов и соблазнов, мы тоже можем отметить типичные извращения, встречающиеся при занятии наукой. И дело не в том, что кто-то считает себя правоверным, а оппонентов – еретиками. При выявлении истины путем открытия законов природы не может быть бесконечной свободы, как нет её при выборе пути по горам. И если есть книга под заглавием «Опасности в горах», то почему бы не быть пособию по «технике безопасности» научного мышления? История и методология науки, а также непосредственные личные наблюдения сегодняшней ситуации предоставляют достаточно материала.

Известно, что важнейшие открытия делались на стыке разных наук, однако на той же плодородной почве произрастают сорняки лженауки и шарлатанства. Перенос методов из других дисциплин в свою и использование аналогий плодотворны, но противоположный путь больше чреват ошибками. Авторитетный и добросовестный учёный, севший не в свои сани, нередко становится лжеучёным на новом, расширившимся поприще. Дилетант выдаёт себя недостаточным знанием истории данного научного направления и нестандартным употреблением терминов. К псевдонауке часто приводят благие намерения и положительные творческие качества, если они не сдерживаются интеллектуальной самодисциплиной: богатое воображение, эрудиция, разносторонность интересов, объединение хобби с профессией. Вступивший на псевдонаучную стезю охотно заявляет об ограниченности научной картины мира, о нравственной несостоятельности традиционной науки, предлагает её синтез с искусством, религиозной философией, мистикой.

Настоящий учёный приобретает помощников в совместной деятельности, выращивает учеников из студентов и аспирантов, или заочные последователи появляются сами в ходе развития их научных тем. Лжеучёный опирается на неподготовленную аудиторию, навязывает свои взгляды подчиненным и зависимым лицам, убеждает и вербует сторонников подобно проповеднику или политику, занимается пропагандой и саморекламой. Учёный скромен, он дорожит пониманием и признанием узкого круга компетентных специалистов, ему не нужны аплодисменты толпы и восторженные крики поклонников. Псевдоучёный торопится завоевать признание вне научного сообщества; публикует «результаты» своих «открытий» в СМИ раньше, чем в авторитетных научных журналах; настраивает широкую публику против консервативных профессионалов, якобы замалчивающих идеи новатора; охотно переносит чисто научные разногласия на общественно-политическую плоскость; приписывает оппонентам злонамеренность, невежество, отсталость, корыстные мотивы.

Лженаука нередко выступает под флагом какой-то «альтернативной», «неофициальной», «народной» науки. Разрушая науку извне и изнутри, псевдоучёные нуждаются в её авторитете и антураже; больше настоящих учёных гоняются за степенями и званиями, добиваются официального статуса; основывают академии, институты, общества, чтобы становиться академиками, директорами, президентами; усердно ищут поддержки у начальства; получив власть, подавляют других, более скромных и добросовестных учёных; без сожаления порывают с наукой, обретя выгодную государственную должность. Наука для псевдоученых – не образ жизни, а средство социального продвижения.

Неспециалистам бывает трудно разобраться в содержании научных работ, но если их автор явно отклоняется от этических эталонов, то можно заподозрить неладное и насторожиться.

Этическое перерождение отечественной науки

В России западноевропейская наука насаждалась дважды. Первая волна, ознаменовавшаяся основанием в 1724 г. Петербургской академии наук, к концу XVIII в. почти угасла. Вторая волна, вышедшая из Дерптского университета [3], позволила науке хорошо укорениться и уже в середине XIX в. вывела плеяду российских ученых на мировой уровень. В Советском Союзе наука продолжала существовать по многим причинам: по инерции; из-за потребностей в природных ресурсах и милитаризации в обстановке автаркии; в связи с ликвидацией неграмотности, обеспечением письменностью и «национальными кадрами» многочисленных народов СССР; для идеологического обслуживания государства, что подразумевало и переписку заново всемирной истории; наконец, ради престижа.

Борьба с религией и церковью способствовала популяризации естествознания. Многие передовые технологии были украдены из-за границы, но кое-что изобретено и у нас. Изоляцией и засекреченностью не только подавлялось, но и стимулировалось независимое мышление и изобретательство. Фундаментальную и прикладную науку с удовольствием двигали одни и те же ученые. «Бесполезные» науки незаметно произрастали под одной государственной тепличной крышей с «полезными», хотя временами разоблачались и громились партийными идеологами. Западноевропейская научная этика удачно сплавилась с менталитетом русской интеллигенции и с советским самоотверженным трудовым энтузиазмом. Но во второй половине XX в. эти уникальные духовно-нравственные ресурсы стали иссякать.

В СССР обладание ученой степенью было престижным, а до 60-х годов и сравнительно прилично оплачиваемым, поэтому множество опытно-производственных предприятий было переименовано в научно-исследовательские. Учёных давила серая масса бездарных сослуживцев и партийно-комсомольских функционеров. К началу «перестройки» коррумпировались вузы, в них закрывались научно-исследовательские секторы, изгонялись учёные, не спевшиеся с преподавательско-репетиторской мафией. Академические институты и университеты возглавлялись остепененными администраторами, научные труды которых были написаны их подчиненными.

За поворотом России к рыночной экономике последовал этический переворот во всем обществе. Проявились, реабилитировались, легализовались мотивы, деяния и цели, раньше считавшиеся низменными, постыдными, преступными. Теперь благо – то, что пользуется спросом на рынке; истина – то, во что хочет веровать большинство потребителей; если разбогател, значит умен; если ты умный, то почему такой бедный? Современный учёный не отгорожен от этой циничной морали прежними сословно-корпоративными рамками или высоким социальным статусом; может быть, он и хочет оставаться рыцарем, но вынужден стать буржуа или люмпеном, если не сумасшедшим донкихотом, которого считают неудачником и не уважают собственные дети и внуки. В таких условиях фундаментальная наука не воспроизводится традиционными методами, а прикладная живет за счёт наследия прошлого века. Зато перед псевдонаукой открываются обширные поприща: фабрикация учёных степеней, званий, дипломов для чиновников и бизнесменов; псевдоэкспертиза в угоду заказчикам, обслуживание рынка шарлатанских услуг, восстановление и обновление государственной идеологии, социально-политическое прожектерство.

Подавляющее большинство стран может обойтись без собственной фундаментальной науки, а её отдаленные плоды импортировать; тем самым смириться со своим провинциальным положением. Однако в России настоящая наука существовала, поэтому её утрата аналогична атрофии мозга нации, погружению в дебильность и маразм. При низком престиже науки трудно вырастить талантливую молодежь для сотрудничества с научными центрами передовых зарубежных стран. Из-за огромности российской территории происходящие на ней процессы имеют глобальное значение. Деморализация и поглупение такой большой страны, экологически неблагополучной и накопившей много смертоносных средств, – угроза всему человечеству.

Литература

1. Воробьев Г. Г. Ученый думает // «Природа», 1969, № 9.

2. Дьюсбери Д. Поведение животных: Сравнительные аспекты. – М: Мир 1981.

3. Кузнецова Н. И. Социальный эксперимент Петра I и формирование науки в России // «Вопросы философии», 1989, № 3.

4. Лазар М. Г., Лейман И. И. НТР и нравственные факторы научной деятельности: Очерки этики науки. – Л.: Наука, 1978.

5. Научное творчество. – М.: Наука, 1969.

6. Родоман Б. Б. Наука как нравственно-психологический феномен // «Здравый смысл», 1999, №№ 11 – 12.

7. Шупер В. А. Союз географов и философов (вместо предисловия) // Вторые сократические чтения по географии: Сборник докладов. – М.: Изд-во УРАО, 2001.

<< Предыдущая страница Содержание Следующая страница >>

 

Top.Mail.Ru Яндекс.Метрика