Альманах «СВЕТСКИЙ СОЮЗ»
к содержанию альманаха

АТЕИЗМ В КУЛЬТУРЕ РОССИИ
НАЧАЛА ХХ ВЕКА
(По материалам статей С. Н. Булгакова 1905 – 1918 гг.)

Дилбар МАТКАРИМОВА*

Вопреки распространенным представлениям об исконной религиозности русской интеллигенции и культуры, бездуховности и безнравственности атеизма, изучение периода с 1905 по 1918 г. в русской философии доказывает обратное: атеистичность большей части русской интеллигенции и культуры, внекультурность церкви, гуманистичность атеизма, закономерность победы атеистического социализма. Чтобы отвести обвинения в субъективизме и предвзятости, напомним настроения того времени, идеи, программы общественной жизни, обратившись к работам человека религиозного, уже не марксиста и не атеиста С. Н. Булгакова.

Характеризуя духовную жизнь России в ряде известных статей, интересующих нас как документ эпохи, Булгаков пишет об исключительном господстве антирелигиозного гуманизма, о «монополии современного язычества на общественность» ¹. Понятия «безбожный гуманизм», «атеистический гуманизм», «светский гуманизм», «атеистический нигилизм» подчеркивают богоборческий мотив возникновения и неразрывную связь атеизма с западным гуманистическим движением, заслуги которого бесспорны. «Гуманизм потушил костры инквизиции, разбил цепи рабства, с которым легко мирилось внечеловечное, исключительно потустороннее христианство, он освободил слово, мысль, совесть от тиранического гнёта, создал свободную личность, он ведёт теперь последнюю великую борьбу с социальным рабством капитализма, довершая дело эмансипации личности» ².

Основное содержание нового времени, по Булгакову, начиная с Ренессанса, заключается в усилиях культурного человечества устроиться без Бога вполне и окончательно или «умертвить Бога». Историческое происхождение русского атеизма он связывает с принятием его как последнего слова западной цивилизации «сначала в форме вольтерьянства и материализма французских энциклопедистов, затем атеистического социализма (Белинский), позднее материализма 60-х годов, позитивизма, фейербаховского гуманизма», в новейшее время – марксизма и критицизма ³. Здесь происходит то же столкновение средневекового и новейшего мировоззрения, идеи гуманизма вдохновляют революционное движение, а героические идеалы, максимализм и «духовная педократия» приводят к тому, что «нет интеллигенции более атеистической, чем русская» ⁴. Своих святых она имеет не в христианском храме, а в гуманистическом пантеоне, образцом для подражания становится не православный старец, а революционный студент. Поразительно, отмечает Булгаков, сколь мало впечатления на неё производили, «как мало были замечены наши религиозные мыслители и писатели славянофилы, Вл. Соловьёв, Бухарев, кн. С. Трубецкой и др., как глуха оставалась наша интеллигенция к религиозной проповеди Достоевского и даже Л. Н. Толстого, несмотря на внешний культ его имени» ⁵. «Традиционный атеизм» становится даже признаком хорошего тона, чем-то само собой разумеющимся, философско-религиозным кредо русской интеллигенции, объединяющим большинство её представителей всех поколений и одним из важнейших факторов русской истории.

Современная эпоха, считает Булгаков, не имеет себе подобных, отличается от прежних тем, что раньше встречались отдельные противорелигиозные течения, а теперь борьба идёт по всем фронтам – «в мыслях, в чувствах, в интимной жизни, во внешнем её устроении, в науке и философии» ⁶. Чем заменяется старая вера? Культом разума, верой в прогресс, в науку, религией человечества О. Конта и Л. Фейербаха, верой в социализм, в решение всех жизненных противоречий. «Приобщение народа к "сознательности" или его обынтеллигенчивание, начинается безразлично во всех интеллигентских партиях и по всем их программам разрушением религиозной веры и прививкой догматов материализма и философского нигилизма» ⁷. Таким образом, не одни большевики, а почти все политические партии, опирающиеся на широкие народные массы, исповедовали разновидности позитивизма и материализма, а формула: «Религия – опиум для народа» была едва ли не общим их убеждением. Философской основой современного социализма, по Булгакову, является «атеистический гуманизм, религия человечества, но без Бога и против Бога» ⁸. Молодое поколение деревни и городские рабочие воспринимают эти идеи так же легко, как некогда просветители, становясь сознательными участниками политического и общественного интеллигентского движения. Какие факторы придают атеистическому гуманизму силу и ценность? На его стороне, во-первых, атеистическая интеллигенция, которая всю силу своей образованности направила на разрушение религиозной веры; во-вторых, мощное социальное движение; в-третьих, нравственная высота, самоотверженность его представителей. Со стороны же православия, Булгаков констатирует отсутствие христианской общественности как таковой, «мертворавнодушное» или черносотенное отношение к общественным проблемам, круглое невежество духовенства в социальных вопросах. Таким образом, атеистический социализм не встречал никакого идейного противодействия, у него не только не было конкурентов, но само официальное православие выступало его союзником «справа», «вызывая ассоциации о суздальских тюрьмах, синодских посланиях, тёмных деяниях "миссионеров", вековых преступлениях против свободы совести» ⁹.

Разделяя радикальные настроения своего времени, он призывает бороться не с социализмом, но с религиозно-философской его основой – гуманистическим атеизмом. Почему? Ему кажется, что атеизм грозит угашением духа, притуплением трагического разлада в человеческой душе, «царством духовной буржуазности», искушает решением экономических проблем, а человек никогда не может устроиться на земле окончательно. Современный гуманизм хочет освободить человека от страданий, христианство же не только не верит в такую возможность, но и не видит в том ничего желательного. «Ибо не для счастья рождён человек, и не к счастью должен он стремиться, но к духовному росту, который совершается лишь ценою борьбы, страданий, испытаний» ¹⁰. Поэтому между христианством и современным атеистическим гуманизмом, по его мнению, лежит религиозная бездна. Однако для борьбы с атеистическим гуманизмом нужно признать всю правду социализма – отрицание системы эксплуатации, спекуляции, корысти, решение аграрного вопроса, всеобщую обязанность труда как нравственного начала, интересы народных масс.

Выступая против создания партии христианского социализма, поскольку нет жизненного материала, принципиально, считал Булгаков, христианский социализм вполне возможен. Каким же образом? Пусть социалисты делаются христианами и через то христианизируется их социализм. Современное социалистическое движение, по его мнению, является религиозно-философским потому, что стремится воплотить в общественных отношениях христианские заветы любви, свободы и равенства. Современные политические партии, опирающиеся на широкие народные массы – религиозные секты, свято придерживающиеся партийной догмы, а классовая политика есть единственно возможная форма христианской политики для данного момента. Что касается практической программы христианской политики, вырабатывать заново её не нужно, ибо это давно уже сделано гуманистическим движением, хотя и чуждым религии, но бессознательно выразившим именно её требования. «Следует прямо принять и усвоить» его основную программу, учиться у него ¹¹. Булгаков поддерживал отделение церкви от государства как приводящее к раскрепощению церкви и возрождению церковно-общинной жизни.

Религиозность понимается Булгаковым своеобразно – как «отсутствие индифферентизма к религиозной (в широком смысле) проблеме» ¹². С этой точки зрения, критикуя конституционно-демократическую партию («кадетов»), главное препятствие для превращения её в партию всенародную он видит в её принципиальной безрелигиозности, либерализме или внерелигиозности в этом смысле слова ¹³. Воинствующий атеизм, лежащий в основе большевизма, «сознательное и боевое антихристианство», потому и народен, что ставит вопрос остро и непримиримо, как в религии, и это лучше безбожной «веротерпимости». Разница между христианским и атеистическим социализмом, по его мнению, только в идейном фундаменте. Имея общую задачу – эмансипации личности, христианский социализм видит в политике исполнение заветов Христа, социализм же атеистический служит средством устроить жизнь так, чтобы совсем не было потребности в Боге и религии. Потому теоретически должны различаться, полагает Булгаков, и соответствующие им этические настроения: «сознание высшей правды, объективной справедливости» в одном и «моё, проповедь интереса в грубом смысле этого слова», в другом ¹⁴. Его удивляет, почему фактическое положение вещей в данный момент, полностью противоречит его теории: «представители человекобожеского, атеистического социализма совершают подвиги самоотвержения, а представители религии Богочеловечества проповедуют человеконенавистничество» ¹⁵.

С поголовным почти уходом интеллигенции из церкви и той культурной изолированностью, в которой оказалась последняя, он связывает проблему раскола жизни на светскую и церковную. «Внецерковность и внерелигиозность (отчасти же и антицерковность и антирелигиозность) современной культуры и внекультурность (отчасти же и антикультурность) современной церкви» остро переживалась и Булгаковым ¹⁶. С одной стороны, «интеллигенция до сих пор просто не замечала православия, как силы культурной», с другой, само православие воспринимало культуру как сатанинское начало ¹⁷. Поэтому самой важной исторической, патриотической и политической задачей в России он считает создание подлинно христианской культуры, церковной интеллигенции, преодоление противоположности церковного и светского. С чего же начать в этой работе? С организации очага идейной пропаганды – Союза христианской политики, который будет заниматься созданием литературы и прессы, освещающей общественные вопросы с христианской точки зрения. Поскольку «согласно вековым традициям нашей литературы, в ней безраздельно господствует или антирелигиозный гуманизм, или же полицейски-клерикальное охранительство», с каждым из этих направлений предстоит трудная борьба ¹⁸. Деятельность Союза в народе должна заключаться в создании кружков и обществ, распространяющих идеи христианской общественности, в борьбе с антирелигиозным обоснованием прогрессивно-демократических программ и проведении в жизнь этой же самой программы (!) в её практических требованиях. Чтобы церковь не осталась навсегда «крепостью обскурантизма и реакции», «приютом лишь для усталых и отсталых, домом для инвалидов и богадельней», он считает необходимым приложить усилия к созданию христианской общественности и церковной культуры ¹⁹. Не должно быть ничего, принципиально светского, не должно быть никакой нейтральной зоны, которая была бы религиозно индифферентна, религия должна быть всем, распространяться на все области жизни верующих. Но как это сделать, если «наши лучшие общественные силы, самые искренние общественные работники сплошь примыкают к господствующему течению атеистического гуманизма», «и этому сплоченному и сильному, прекрасно организованному и закаленному полку гуманизма нечего пока противопоставить» ²⁰.

Обзор статей подтверждает тезисы, выдвинутые в начале работы и позволяет сделать выводы. Во-первых, следует отдать должное Булгакову, что в отличие от других оппонентов атеизма как «зряшного отрицания», он раскрывает позитивную сущность атеизма, его практическое отношение к идеалам и ценностям, главная из которых человек. Во-вторых, именно за это он его и критикует, называя «кладбищенской философией», потому что всё равно поколения за поколениями уходят в могилу, а удовлетвориться достигнутым невозможно. В-третьих, что парадоксально, рекомендует принять и проводить в жизнь практическую программу атеистического социализма, борясь при этом с её идейным содержанием. В итоге, Булгаков сам признаёт оторванность от действительности и неосуществимость своих проектов, по каждому пункту, находя противоречащие доводы, в том числе относительно «Союза христианской политики», к идее которого его, «аки пса на блевотину», пытались вернуть в 1917 году. И, наконец, даёт верный прогноз на ближайшие десятилетия. «Трудно уже надеяться на всенародное движение к церкви. В лучшем случае она будет окружена кольцом неверия и равнодушия, а в худшем – могут продолжаться и прямые гонения, только в культурных формах, примерно, как во Франции» ²¹.

* Маткаримова Дилбар Халиловна, выпускница философского факультета МГУ, вела преподавательскую деятельность, сейчас работает в МГУ. Данная статья написана для зачёта в институте переподготовки и повышения квалификации преподавателей при факультете дополнительного образования МГУ, но совпадает с позицией тех, кто считает, что во взлёте русской религиозной философии (конец ХIХ – начало ХХ вв.) было много такого, чего не могло признать за своё реакционное российское православие. Д. Маткаримова – обладатель чёрного (высшего) пояса тхаэквандо и до сих пор выступает за команду Московского университета им. М. В. Ломоносова.

Примечания

¹ Неотложная задача. (О Союзе христианской политики). Христианский социализм. С. Н. Булгаков. Новосибирск. 1991. С. 30.

² Религия человекобожия у Л. Фейербаха. С. Н. Булгаков. Соч. в 2-х тт. М. 1993. Т. 2. С. 219.

³ Героизм и подвижничество. (Из размышлений о религиозной природе русской интеллигенции). Там же. С. 146.

⁴ Там же. С. 144.

⁵ Там же. С. 145 – 146.

⁶ Религия человекобожия в русской революции. Христианский социализм. С. Н. Булгаков. Новосибирск. 1991. С. 112.

⁷ Там же. С. 132.

⁸ Неотложная задача. (О Союзе христианской политики). Там же. С. 26.

⁹ Там же. С. 28.

¹⁰ Религия человекобожия в русской революции. Там же. С. 108.

¹¹ Неотложная задача. (О Союзе христианской политики). Там же. С. 38.

¹² Религия и политика. Там же. С. 60.

¹³ Религия и политика. Там же. С. 67.

¹⁴ Неотложная задача. Там же. С. 44.

¹⁵ Там же. С. 44.

¹⁶ Церковь и культура. Там же. С. 73.

¹⁷ На пиру богов. (Pro и contra): Современные диалоги. Там же. С. 272.

¹⁸ Неотложная задача. Там же. С. 49.

¹⁹ Церковь и культура. Там же. С. 75.

²⁰ Неотложная задача. Там же. С. 47.

²¹ На пиру богов. (Pro и contra): Современные диалоги. Там же. С. 282 – 283.